Исполняющий обязанности начальника Шестого, научно-технического отдела НКВД старший лейтенант госбезопасности Носков расположился в новом кабинете не прежде, чем тот был полностью меблирован, а также снабжен телефонной связью и несгораемым шкафом. Молодого ещё, но уже упитанного руководителя совсем не огорчал ремонт на Лубянке: на службу и домой его отвозил мотор, а кантоваться со всем отделом в некотором отдалении от начальства представлялось во многих отношениях удобным.

Первый служебный день на новом месте благополучно заканчивался. Носков уже спускался с вычурного крыльца, опасливо ступая на нелепо изогнутые мраморные ступени, а двигатель авто, старинушки «Паккарда», уже зачихал, затрещал, потом застучал ровно, когда в воздухе повеяло неприятностью. Носков моментально приставил ногу, мобилизовался – и почти сразу же сообразил, в чём закавыка. В штыке часового у входа, вот в чём. Точнее в пропусках, наколотых на этом штыке. А если ещё точнее, вовсе не пропуска там наколоты…

Часовой, а эти обязанности выполнял красноармеец внутренней охраны Черненков, вытянулся в стойке «смирно», но имел чересчур уж бледный вид. Носков скользнул к нему и стащил с дрожащего штыка верхнюю бумажку. Оказалась она половинкой книжной страницы, оторванной весьма небрежно. Оседлал начальник нос буржуйским пенсне и прочёл про себя, но шевеля губами:

Что за чушь! Мало того, что антисоветская пропаганда, да ещё у стихотворца-неумехи травы «косимые». Тьфу! Плюнул Носков. Если и растерялся железный чекист, то на секунду. А размышлял – так даже короче минуты. Но за эту минуту его подчинённые дружной плотной толпой обтекли своего начальники и разбежались по домам. Носков кивал в ответ на прощальные приветствия и козырял в ответ на отдания чести. Он никого не задерживал: в руководимом им отделе произошло ЧП, а чем меньше сотрудников будет в нём замешано, тем лучше.

Носков подозвал к себе водителя. Заявил небрежно, что отпускает его, а домой доберётся сам. Но чтобы завтра в восемь под окнами квартиры был как штык! Тут испытал он странное предчувствие, словно не нужно будет ему завтра авто. А вот сегодня заставить Широкова ждать, пока он освободится, никак нельзя: ещё растреплет в гараже, что здесь творится. Носков подождал, пока отъехал «Паккард», но не успела рассеяться бензиновая гарь, как он уже подступил к часовому:

– Черненков! Ты арестован! Отдай мне винтовку и вызови начальника караула!

Часовой, по-прежнему белый как мел, только вытягивался и пожирал вытаращенными глазами начальство. Носков, в армии никогда не служивший, вдруг припомнил, что по караульному уставу часовой на посту и разговаривать с ним не имеет права, не то что оружие отдать. Ещё пальнёт с перепугу! Чертыхнулся Носков и сам поспешил в караульное помещение. Начальник караула кандидат на звание сотрудника Евсеев крепко спал на полатях. Не сразу он понял, этот крепыш с фельдфебельскими усами, чего хочет от него насупленный Носков, однако, прочухавшись, моментально заменил Черненкова на подчаска, а в распоряжение начальства мигом предоставил и проштрафившегося часового, и его винтовку.

Носков приказал отнести винтовку и отконвоировать Черненкова к своему кабинету, а сам отправился в сортир: ведь он уже вспомнил, где видел похожие страницы из книжки со стишками. Его наихудшее предположение подтвердилось: сегодняшние пропуска обнаружились на гвозде над унитазом.