Когда Юля успокоилась, Миллер заговорил:

– Давай, Пеппи, рассказывай. Что за срань тут творится?

– Он придет сегодня ночью. Лодочник. Захочет забрать всех троих. Потому что все мы должны были умереть. Может, и умерли, не знаю. Но раз попали на треугольник, значит, есть шанс. Значит, море решило, что нам еще рано. Вы видели их? В глубине? Вот они точно умерли. А мы…

– Пеппи, тебе голову напекло?

– Я пыталась утопиться. Дома. Просто легла в ванну в этой самой одежде и стала захлебываться, пока не навалилась темнота. Никаких кораблей, как вы понимаете. Но это море дало шанс все осознать. Понять свою ошибку. И сделать что-то важное, ведь не просто так мы здесь.

– А я-то думал, это меня об столб шарахнули.

Юля грустно усмехнулась.

– Наверное, это место – что-то вроде чистилища для утопленников, не знаю. Но чем бы оно ни было, его надо обязательно сохранить.

– Так ты не с «Софии»? – спросила Настя.

Юля покачала головой.

– Нет, прости. Название корабля на форме прочитала, ну и…

Миллер оживился.

– А нашей тощей пристегнуться советовала, красава. Не проканало, правда. Бывает.

Юля закатала штанину на ноге и показала глубокий след от оков на коже.

– Да потому что я тут уже полгода! И свою вину искупила! Понятно вам?!

Она оглядела остальных и зажмурилась. По щекам поползли ручейки.

– Ты сама видела лодочника?

Юля кивнула.

– Куда он нас отвезет?

– Не знаю. Хочется верить, вернет назад.

– Что за тварь сидит внизу?

– Да не знаю я. Знаю только, что нельзя эту лодку выпускать к нам.

Миллер засмеялся.

– Значит, вариант первый. Один из нас тут остается, а двое других с капитаном Немо плывут туда, не знаю куда. Вариант второй. Мы всей толпой плывем хрен знает куда, но тогда может случиться лютый апокалипсис. Обосраться! Вот это я понимаю – гульнуть в выходные!

Юля рассказала все: и о предыдущей троице, и о жребии из пуговиц, и о том, как у нее через пару дней пропали жажда с голодом, и о диске на трубе, который ушел под воду ровно в тот момент, когда расстегнулись кандалы.

Пришла ночь, а с ней и красная луна. У Насти уже голова раскалывалась от рассуждений и догадок. Казалось, все это происходит не с ней.

– Ах у ели, ах у елки, ах у ели злые волки, – пел Миллер, скручивая из водорослей шарик. Сейчас он по-настоящему нервничал. – Если разобраться, я бы и сам за пару месяцев на поганом столбе придумал и загробный мир, и демонического морского таксиста, да хоть отряд тюленей-разбойников. Лично меня эти каракули ни в чем не убеждают. Да даже если и нужно оставлять, мать его, дежурного, почему обязательно мы? Тощая же сказала, что на картинках херова гора треугольников была!

Из воды выпорхнула ворона и села на трубу. Ковырнув клювом железо, с любопытством стала разглядывать людей на столбах. Она поворачивалась против часовой стрелки и, когда дошла до Миллера, залилась мерзким карканьем.

– Да пошла ты, без тебя тошно.

Миллер швырнул в нее шарик, и ворона поднялась в воздух.

– Теперь хоть ясно, откуда вы повылезли посреди моря.

Настя закрыла глаза, пытаясь собрать мысли в кучу, тяжело вздохнула и начала говорить:

– Мы же спаслись, правильно? Должны были утонуть, но очутились здесь. А сколько людей было до нас? Сколько еще будет? Если мы утопим треугольник, а он окажется последним…

– Слышь, тощая, да мы вообще хер знает где! Застряли, как сопля между этажами. С чего ты вообще взяла, что чертов лодочник не свезет всех дружно в ад?

– Тебя, может, и свезет.

– Эта штука внизу, – сказала Юля, указывая под воду. – Она не пыталась запихнуть нас в наручники. Хотя, наверное, могла. Так что выбор только за нами. Может, это такая проверка. Спасение нужно заслужить, спасая других. Оставить грехи здесь, очиститься.