– Мистер Мэгсон, – вопросительно обратилась я к нему.

– Да, мисс Джулия.

– Почему вас так любят в Экре, мистер Мэгсон? – Рискнув поднять на него взгляд, я увидела, что он озорно усмехается.

– Мне кажется, что вам это должно быть известно, мисс Джулия, – последовал ответ. – Зная каждого в Экре и имея дар предвидения, вы не должны задавать мне такие вопросы, мисс Джулия.

Я недоуменно посмотрела на него.

– Мне сказали, что вы обладаете даром предвидения. Разве это не так?

Я опять покачала головой.

– Чей это был голос, когда вы впервые увидели меня? – резко спросил он.

– Не знаю, – сказала я.

Его глаза сузились, словно бы он знал, что я лгу, и я покраснела.

– Вернее, я знаю, но это звучит так глупо… Я бы не хотела говорить об этом.

Он удовлетворенно рассмеялся, что заставило дядю Джона обернуться и с улыбкой посмотреть на нас обоих.

– Никто в мире не заставит вас отвечать на мой вопрос, если вы сами не хотите, – уверенно сказал Ральф. – Но на ваш вопрос я дам вам правдивый ответ.

Его голос звучал так легко, будто мы говорили о самых обычных вещах.

– Я был здесь в ту ночь пожара, и это я привел бунтовщиков в Холл, и это я поджег его и убил Беатрис. Меня зовут Ральф Мэгсон, я был ее первым любовником и ее убийцей. В те дни меня звали Каллер.

Я громко охнула, но улыбка Ральфа Мэгсона не стала от этого менее уверенной. Он с поклоном отвернулся от меня и пошел к своему месту во главе стола, где его уже ждали.

Я стояла там, где Мэгсон оставил меня, словно в столбняке, и дяде Джону пришлось дважды окликнуть меня и тронуть мой локоть, прежде чем я услышала его.

Мэгсон наблюдал за мной. Уже уходя домой, я чувствовала его взгляд и почти виноватую улыбку, предназначенную для меня, только для меня одной. Когда мы вышли на улицу, освещенную слабым, едва пробивающимся сквозь туман солнцем, я вздрогнула, будто оказалась в грозовой ночи под дождем.

Я знала эту улыбку. Я видела ее прежде. Она была в том сне, в котором я даже не видела его лица. Но я не сомневалась, что в следующий раз я увижу Мэгсона на огромной вороной лошади и он поднимет меня и вонзит нож мне под ребра, но сделает это так нежно, словно совершает акт любви. И хотя маленькая девочка проснулась в своей постели с криком ужаса, я знала, что женщина из моего сна не боялась его. Она улыбкой ответила на его улыбку.

– Итак, каков он? – спросила мама с вежливым интересом. – Я имею в виду вашего нового управляющего. Он сможет принести нам пользу?

Страйд поставил на стол перед дядей Джоном графинчик с портвейном, но мы с мамой все еще медлили и не вставали из-за стола.

– Надеюсь на это, – ответил дядя Джон, наливая в рюмку темно-коричневый портвейн. – В номере отеля он мне казался гораздо зауряднее, чем в Экре. Я думаю, он вам понравится, Селия. Он очень своеобразный человек, и я могу всецело довериться ему как в денежных вопросах, так и в управлении хозяйством.

– Очень хорошо, – сказала мама, улыбаясь, – поскольку я рассчитываю на то, что вы все трое будете проводить много времени дома. И если у нас будет хороший управляющий, то вы, Джон, сможете заняться своим здоровьем и я увезу Джулию в Бат со спокойной совестью.

– Он был груб со мной, – угрюмо сказал Ричард. Он произнес эти слова, полуотвернувшись от своего отца в сторону мамы, которая всегда так преданно защищала его интересы. – Он столкнул меня с телеги прямо на дорогу на глазах всего Экра.

Мама подняла взгляд на Джона.

– Забудь это, – невозмутимо посоветовал тот и, подняв свой стакан, посмотрел на Ричарда сквозь вино.