С того дня все пошло вкривь и вкось в Вайдекре. Люди в деревне жили в грязи и бедности, как цыгане, мама и я, единственные оставшиеся в живых представители семьи Лейси, ходили в поношенных платьях и не имели кареты. Но что было хуже всего, особенно для мамы, это то, что у нас не было власти. Нет, не той власти, которой обладают сквайры. Но той, что позволила бы поправить непоправимое. Никто не мог спасти сейчас Экр. Однажды жарким летним днем к нам приехал доктор Пирс, он вошел в гостиную следом за Страйдом. Мне в тот год было десять лет. Я сидела у окна, листая партитуры песен Ричарда, он сам лениво наигрывал гаммы на фортепиано, мама шила.

– Простите мне это вторжение, леди Лейси, – стараясь перевести дыхание, торопливо заговорил доктор Пирс. – Но в Экре творится что-то невообразимое. У них забирают детей.

– Что? – непонимающе переспросила мама, невольно бросив испуганный взгляд в окно.

Это слово «забирают», что бы оно ни значило, мгновенно испугало и меня.

– Там приходский надзиратель из Чичестера, – попытался объяснить священник, снимая и вновь надевая перчатки. Он даже не замечал, что делает. – У него есть приказ от какого-то владельца мануфактур на севере. Им требуются для работы дети из неимущих семей.

Мама кивнула, машинально наблюдая за возней с перчатками.

– Но это натуральная продажа в рабство! – воскликнул доктор Пирс. – Они даже не спрашивают у людей согласия. Леди Лейси! Они могут забрать любого ребенка. Ни одна семья в Экре не имеет работы. А эти приехали в громадной повозке и отбирают самых здоровых и крупных ребятишек. Когда я был там, они забрали уже троих.

Я взглянула на маму. Она стояла выпрямившись, слегка опираясь на стул, а ее лицо отсвечивало желтым в вечернем сумраке дня.

– Зачем вы приехали ко мне? – тихо спросила она.

– Я подумал, – и он опять скомкал перчатки в одной руке, – я подумал, что вы, должно быть, знаете, как поступить. И что вы могли бы остановить их.

Мама медленным безвольным жестом обвела пустую гостиную, покосившийся стол, старое разбитое фортепиано, одинокий коврик у камина.

– Я – просто женщина, не имеющая ни власти, ни влияния, – медленно проговорила она.

– Но ведь вы вдова сквайра! – воскликнул доктор Пирс.

– А вы – священник! – горько заметила она. – И ни один из нас не в состоянии остановить то, что происходит.

– А ваш отец? Лорд Хаверинг?

– Он считает, что там живут одни преступники, и не шевельнет пальцем, даже если их всех сотрут с лица земли, – махнула она рукой. – Кроме того, он верит в эти новые фабрики. Он даже вложил в них деньги.

Доктор Пирс без приглашения опустился на стул и стал скатывать перчатки в тугой комок.

– Значит, мы ничего не можем сделать? – беспомощно переспросил он.

– У меня нет возможности остановить их. – Мама тоже села и взяла в руки шитье. – Все это делается законно?

– С точки зрения юридической – да, но морально ли это?

– Тогда я ничем не в состоянии помочь им, – продолжала тихо мама. – Может быть, вам следует настоять, чтобы родителям сообщили адреса детей и они могли бы забрать их, если времена улучшатся.

– Если времена улучшатся… – как эхо отозвался доктор Пирс и поднялся на ноги.

Мама сидела, не поднимая головы, и я чувствовала, что на глазах у нее появились слезы.

Видимо, доктор Пирс тоже почувствовал ее волнение, потому что он низко склонился в поклоне, будто перед королевой.

– Я зайду к вам на днях, – сказал он. – Положение в деревне очень тяжелое, но я постараюсь сделать, что в моих силах.

– А они прислушаются к вашим советам? – спросила мама.