Оперный театр – открывавшийся передо мной в перспективе улицы – возвышался за площадью мрачной, мокрой крепостью, готовой отразить любые набеги врагов – там сейчас репетирует Софья. Сам театр безобразно загораживался мрачной скульптурной полувоенной группой. Это был, живее всех живых, вождь мирового пролетариата – Ленин, нависший над площадью серой, гранитной огроминой, вместе с еще двумя такими же мрачными каменюками. Слева от него стоял мужик с ружьем – видимо телохранитель, положенный главе первого советского государства по статусу, справа – тетка, похожая базедочным лицом и, вываливающимися из орбит, глазами на Крупскую, с решительно зажатым в кулаке серпом, но без лукошка с яйцами. Видимо секретарь, такого донельзя молодого, как поется в песне, каменного мертвеца…

Сам Ленин, извернув вбок лысую голову на короткой шее, щуроглазо смотрел в загоризонтную даль и туда же указывал обосраной голубями рукой – на главный вокзал города – путь к Коммунизму, в который рядовому гражданину СССР не суждено было добраться, когда-либо, вообще. Но тогда я этого еще не знал. И еще надеялся…

Дойдя до конечной остановки, которая находилась как раз за Оперным, я сел в полупустой трамвай – четвертый номер – и поехал домой. В это послеутреннее время в вагоне ехали, в основном, пенсионеры, школьники, работники вторых и третьих смен, больные и прочий люд, кому по статусу не положено было быть на рабочем месте.

Я обосновался на сиденье у окна, с правой стороны трамвая, Напротив меня, на деревянном, холодном сиденье – трамвай еще не отапливали – ехала интеллигентного вида женщина полувековой древности, в шерстяном тонком плаще болотного цвета, в шляпке, с приподнятой вуалью, и в тонких роговых очочках, которые то и дело сползали с ее остренького носика. В сухеньких, неестественно белых, руках, украшенных изящными серебряными, но явно недорогими, колечками, она держала какую-то книженцию и упоенно читала, пошевеливая бровями и ртом, очевидно, в наиболее интересных местах повествования.

Я уткнулся лбом в холодное стекло окна и опять задумался, ушел внутрь себя и своих проблем, сразу потеряв из виду окружающее. Длилось это, видимо, не слишком долго, поскольку меня вернул в реальность кондуктор, требовавший плату за проезд. Рассчитавшись, я заметил, что женщины, сидевшей напротив, уже нет, – наверное, вышла. Но, вот, книжечка, в фиолетовом коленкоровом переплете, которую она до этого с упоением читала, осталась ею забытой на деревянном сиденье. Я огляделся – да, в трамвае ее уже не было, только запах ее цветочных духов еще витал по салону.

Я взял в руки книгу и открыл ее в том месте, где лежала закладка. Прочел несколько строк – так, чисто из спортивного интереса: что же такого интересного читала незнакомая мне мадам? И увлекся, прочел весь рассказ от начала и до конца. Сейчас, по прошествии многих лет, я уже не помню ни автора, ни названия книги, ни названия того рассказа. Но зато хорошо помню его содержание, прочитанного тогда мною в пути.

Суть сего повествования сводилось к тому, что некий молодой человек заключил договор с Дьяволом. Согласно договору, он получал на Земле всевозможные, какие только захочет, блага в течение двадцати лет. В обмен же продавал свою душу навечно, которая, по истечении этого времени, переходила во владение Дьявола. И все так и случилось: этот малый получил в своей жизни все, что было оговорено договором, но по прошествии двадцати лет попытался увернуться от когтей Сатаны и избежать вечных мучений с помощью придуманной им уловки. Впрочем, в конце концов, это ему не удалось, и бедняга вкусил все прелести Ада.