– Значит, кроме менталистов, вам бояться здесь нечего? – подвела я итог.

Улыбка сползла с лица Райзена, взгляд сделался серьезным и даже колючим.

– Запомни, не стоит говорить дуэргару, что он чего-то боится, – произнес он, четко выделяя каждое слово. – В нашем языке отсутствует само понятие страх. Те, кто боятся, не выживают.

Я ошарашенно кивнула и на всякий случай подтянула к себе кота. Тайруг недовольно выпустил когти, но тут же убрал и ленивым клубком свернулся у меня на коленях.

– Сильный и обученный менталист может учуять под моей личиной магию фейри, – продолжил Райзен, возвращаясь к своей работе как ни в чем не бывало, – но и только. Вряд ли я позволю ему позвать на помощь, а один он со мной не справится. Там, у ворот, я не стал рисковать. Все-таки было бы неразумно лезть напролом прямо в западню. Но теперь у нас есть преимущество. Никто не знает, что мы уже в городе, так что эффект неожиданности играет нам на руку.

Он встал, привычным жестом загнал кинжалы в ножны, висевшие у него на бедрах, и передернул плечами, накидывая иллюзию. За окном давно уже стемнело, в глиняной плошке на столе коптил подожженный фитиль, по стенам и потолку танцевали диковинные тени.

– Нам пора.

Эти два слова прозвучали как приказ. Вскочил на ноги келпи, оскалив рот в предвкушающей ухмылке. Черный кот спрыгнул с моих колен, и на полу у моих ног моментально увеличился до своих настоящих размеров чернокожий фомор.

– Я надеюсь на твое благоразумие, – Райзен остановил на мне испытывающий взгляд. – Я поставил охранки от вторжения снаружи, но не буду тебя закрывать. В случае чего ты сможешь выйти из комнаты, но не стоит этого делать. Ложись спать.

Это было сказано настолько безапелляционно, что я лишь кивнула, окидывая мужчин тоскливым взглядом.

– Когда вы вернетесь? – не удержалась от вопроса.

– Как только найдем то, что нам нужно.

Пару секунд мы с Райзеном смотрели друг на друга, причем, кроме него, я не видела больше никого и ничего. Ни Тайруга, ни Ареналя, ни закопченных стен, ни нищей обстановки, ни раскатившихся по столу яблок… Словно некая сила связала нас, не давая отвести взгляд, и воздвигла вокруг непроницаемую стену, отрезая от всего мира.

Шумно выдохнув, Райзен шагнул ко мне. Я почувствовала его руки у себя на плечах, а потом на талии. Он сжал меня так, будто боялся, что я исчезну, притянул к себе, с силой вдавливая в свое тело, и губы – жесткие, сухие, вечно изогнутые в сардонической усмешке – с необычайной нежностью вдруг коснулись моего рта.

Всего одно мгновение – и он оттолкнул меня, задыхающуюся от разлившегося по телу тепла, и вернулся к фомору и келпи. Я шлепнулась на кровать, изумленно поднесла пальцы к губам и застыла, глядя, как на моих глазах разворачивается портал в Сумеречные земли. Тускло поблескивая, из небытия возникла серо-стальная воронка и тут же сомкнулась, абсолютно беззвучно. Я осталась одна.

Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение и почему я слышу по ночам таинственные голоса. Что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается буря, что за песню они поют?

Сначала пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.