Неужели заодно с этим предателем?!

Нижняя сорочка вмиг пропиталась потом, липла к спине. Ладони стали влажными, а губы, наоборот, пересохли. Я бы сейчас жизнь отдала за маленький глоток воды. И с удовольствием нырнула бы в один из фонтанов, что наполняли королевский парк призывным журчанием.

– Да как ты посмел! – истерически взвизгнула д’Альбре.

– Ты не получишь ее силу, Серен, – словно из другой реальности послышался жесткий голос стража.

Я перебралась на другой конец софы, чтобы увеличить разделявшее нас расстояние. Вот было бы здорово, если бы сейчас произошло землетрясение и посреди комнаты разверзлась пропасть. Пробовала стащить обжигающее украшение, но браслет обвивал запястье, словно его впаяли в кожу.

С ненавистью покосилась на мужа… и тут же растерянно заморгала. Вместо одного черноглазого негодяя почему-то мне виделось целых три. Ан нет, уже четыре. Моран расплывался и продолжал множиться. Черты лица его казались размытыми. Как и окружающая обстановка и софа, по которой я шарила рукой в поисках оброненного где-то веера.

Проклятье! Должно быть, потеряла.

Дальнейшее общение нашей теплой компании сохранилось в памяти урывками. Все мои мысли были только о том, как бы не сгореть в этом невидимом костре. Того и гляди от меня останется один тлеющий уголек.

– Все-таки выбрался, – продолжала тем временем практиковаться в умении шипеть сероглазая мамзель, выглядывая из-за широкого плеча своего охранника. Мрачно хмыкнула: – Заблокировал ее силу. Умно́.

Маркиз рванулся было к бывшей, но был остановлен грозным предостережением де Грамона:

– Только тронь ее!

– Напасть на невестку кардинала среди бела дня, да еще в королевском дворце – а вот это уже, дорогой, глупо, – раздалось насмешливое замечание из-за спины блондина.

– Моран, пойдем. Ей плохо, – вспомнил Касьен о том, что я тут сгораю заживо.

Повисло напряженное молчание, которое длилось как будто целую вечность.

– Что-то ты не торопишься спасать мою дорогую кузину, – первой нарушила его д’Альбре. – Поспеши, милый. Пока запертая тобою магия не спалила ее дотла. Или, может, захотелось снова стать вдовцом?

У стража и у многочисленных его копий желваки заходили на скулах. Но он сдержался. Только обронил холодно:

– Потом разберемся! И с тобой тоже, – бросил на Адриена презрительный взгляд и склонился надо мной.

Рука так и чесалась влепить магу пощечину, только я не знала, какому из них, чтобы уж наверняка не промахнуться. Но, увы, даже на это сейчас не было сил. Несмотря на слабый протест, выразившийся в нечленораздельном мычании, страж подхватил меня на руки и куда-то понес.

Куда – не запомнила. Стоило голове коснуться его плеча, как я провалилась в беспамятство.

Уже и забыла, когда в последний раз мне снился приятный сон. Не кошмар вроде того, в котором де Шалон осыпал поцелуями прелести одной небезызвестной блондинки, губами собирая с ее тела яд, а потом корчился в предсмертной агонии. Или, например, тот, в котором умирала я, принесенная в жертву маньяком-мужем. Страж возвышался надо мной, прожигая безумным взглядом, и все ждал, когда место новой жены займет горячо любимая старая.

Порой мне снилась сама Серен, коварно похищавшая мою силу. Ту, которой меня с рождения наделила Единая. Беспомощная и жалкая, я оказывалась в храме, среди жрецов богини. Угрюмыми тенями они сновали вокруг, пряча лица в глубоких капюшонах, и монотонно бубнили, называя меня ничтожеством и пустышкой.

Наверное, сегодня сознание решило дать мне выходной. Впервые за долгое время совершенно не хотелось просыпаться. Я видела сестер. Их улыбающиеся, счастливые лица, обрамленные задорными кудряшками цвета бушующего пламени. Слышала окрики маменьки, в которых не звучало привычного недовольства. Наоборот, кажется, баронесса чему-то радовалась. А еще… Ко мне доносился голос отца. Мягкий, теплый и такой ласковый. Он согревал подобно солнечным лучам, после затянувшегося ненастья наконец пробившимся сквозь сизые тучи.