– Поцелуй меня, Тави, – вдруг донеслось до слуха сквозь тихий плеск волн и поскрипывание мачты. – Тогда я хотя бы буду знать, что это всё не зря.

Я быстро зыркнула на стражей, что сидели неподалёку на скамьях, кажется не слишком усердно глядя в нашу сторону. Если отец узнает… Нет, всё же это слишком большая опасность вызвать ещё больший его гнев.

И пока я раздумывала, Илари смотрел на меня, хмуря тёмные брови и явно чувствуя мои сомнения.

Нельзя сказать, что ни разу я не задумывалась над тем, чтобы позволить ему поцеловать себя. И даже порой представляла, как это будет. Однако для такой просьбы Илари выбрал ну совсем неподходящее время.

Я вновь присела перед ним, осторожно провела ладонью вниз по скуле, по заросшей гораздо сильнее, чем обычно, щеке.

– Давай сейчас ты постараешься забыть, о чём попросил меня, – улыбнулась, стараясь смягчить его разочарование. – И вспомнишь, когда мы доберёмся до Глиннхайна.

– Боюсь, там ты станешь от меня ещё дальше, чем теперь. – Он покачал головой. – И это остров, Тави. Большой остров, с которого тебе некуда будет бежать. И я не смогу помочь.

– Ты не прав. – Я разобрала пальцами вьющиеся пряди у его виска. – Даже с острова всегда можно найти выход. Глиннхайн торгует со многими королевствами. А значит, там всегда можно встретить купцов. Сейчас подходит к концу высокий сезон, но Феамонское море открыто даже зимой, и там ходят корабли на большую землю. Редко, но ходят. А королевский двор – самое лучшее место для заведения полезных знакомств.

Ну вот, проговорила всё вслух – и самой как будто бы стало немного легче. Первые разумные мысли после того сумбура, что творился у меня в голове из-за неудачного побега.

Ещё посмотрим, ваше высочество, принц Атайр, стану ли я вашей женой. Даже при вашем на то согласии!

– Ты всегда представляешь всё это лучше меня, – усмехнулся Илари.

– Просто я думаю об этом постоянно. Сейчас я всё дальше от матери. Но мне нужно вернуться.

Я вздрогнула, когда на мачту, закрыв лицо Илари, наползла огромная тень неслышно подошедшего со спины дозорного. Он ничего мне не сказал, но и так стало понятно, что разговор пора заканчивать. Интересно, много ли он слышал и о многом ли доложит отцу?

Я поднялась на ноги, стараясь сохранить невозмутимое достоинство, и скоро скрылась в кормовом шатре, где меня поджидала Лелия.

К счастью, на другой день Илари отпустили по приказу отца. Но его сразу отправили на другой корабль – тот, что следовал за главным. Теперь до самого Глиннхайна нам вряд ли удастся обмолвиться хоть парой слов.

Через сутки после того, как мы отплыли от берегов Джинарии, корабли подхватило сильным, но прохладным в этой части Феамонского моря течением. Гребцы подняли вёсла из воды, оставив управление дромонами самым опытным, наверное, во всей Вархассии кормчим. Мне нравилось присаживаться рядом с широкоплечим, лысым, как торчащий из земли валун, Эшту, чтобы понаблюдать за тем, как он управляет огромным деревянным чудовищем. Кормчий не прогонял меня, а отец не препятствовал моему интересу: наверное, такое моё занятие казалось ему наиболее безобидным. А что? Может, мне и умение управлять кораблём когда-то пригодится! Никогда не знаешь, каких знаний потребует жизнь.

Норовистые потоки течения порой стремились увести нас в сторону от самого короткого пути. Кормчий постоянно выправлял путь по солнцу, которое всё так же ясно сияло на густо-голубом небе. Его помощник и сменщик отдавал команды следящим за парусами матросам – и те поворачивали их наиболее удобно к ветру. Наблюдать за всем этим было и любопытно, и утомительно тоже. Непривычное безмолвие – не считая нестихающих разговоров мужчин – настораживало. Ни птиц, никакой другой живности вокруг – так казалось посреди бесконечного полотна буйного водного простора.