Переговариваясь, возвращались домой. Потом вместе готовили, а затем к Тиасе пришли две подруги. При свете тусклой лампы они вышивали и сплетничали, я лежала на втором этаже и вслушивалась в разговоры. Могла остаться с ними, но гостьи смущались, и я решила не портить им вечер.

Пьяма рассказывала, что меня из-за молчаливости и умения хорошо продавать товар соседи считали хитрой.

«Ладно, дурой не считают – уже хорошо», – вздохнула.

Сплетницы перешли к разговорам о родственниках, мужьях, свекровях, общих знакомых. Мне это было не интересно, и, опустив полог в своей комнате, я легла спать.

По привычке встали рано, поели и занялись собой. Сумочка моя осталась при мне, поэтому я была счастливой обладательницей антиперспиранта, щипчиков для бровей, пилочки, небольших ножниц, блеска, пудры с зеркальцем, ручки, разряженного телефона… а еще духов!

Когда особенно хотелось сладкого и чего-то такого – начинала обнюхивать флакон, и от нежного аромата карамели легчало. Потом я немного смазывала духами под носом и успокаивалась. Приходилось пользоваться тайком от чужих людей, потому что, когда показала флакон Тисе – у нее от восторга вырвался крик. А потом она нахмурилась и сказала:

– Даже не вздумай душиться ими, если не хочешь, чтобы тебя ограбили. Если только изредка, чтобы было не так заметно. Не знаю, откуда ты и как попала в Лагсарн, но такого прекрасного запаха я еще никогда не встречала.

К ее предостережениям я относилась серьезно, но сегодня вымыла волосы, помылась, и было не грех хотя бы чуть-чуть надушиться. Чтобы экономнее тратить духи, набрызгала на кусочек войлока и пришила его парой стежков к изнанке нижней рубахи. Получался очень тонкий, едва уловимый аромат. И другим не так заметно – а мне радость.

– Ей, Глена! Глена! – послышалось рядом. Нахал Фаск мало того, что залез в наш двор, так еще забрался на выступ второго этажа и теперь пялился в окно. Если бы он был мне мил, умилилась бы поступку, но, увы.

– Пойдем вместе на площадь?

– С Тиасой пойду, – недовольно пробурчала я, показывая, что не рада непрошенному визитеру.

– Мы же скоро поженимся, соглашайся! – уговаривал Фаск, не сводя с меня глаз. Чем лучше я продавала товар, тем настойчивее он становился. Даже его мать – толстая Кутра успела наведаться к нам и расхвалить сыночка. Надо отдать должное, что хватка у их семейства отменная, да и ума поболее, чем у Тодванов. Будь я местной, наверно, помучила бы немного «жениха» и согласилась бы на брак, но я не теряла надежды рано или поздно отыскать чертово кольцо и вернуться домой.

– Не хочу замуж!

– Старикашку выберешь? – насупился визитер.

– Уйди, – отмахнулась. – Если так плохо обо мне думаешь – тем более не пойду за тебя.

– Но ведь Хьесет тебе такие дары принес. Все об этом только и судачат.

– Я вернула их.

– Ну, ты гордячка! – восхищенно выпалил он. – И верно вы с Тиасой – родня.

– Уйди, Фаск. Некогда мне, – отвернулась, показывая, что разговор окончен. – Да и отец потеряет тебя, опять ворчать будет, что слоняешься не пойми где.

– Не, он знает, что у тебя.

– И не против?

– Неа, – надоедливый «жених» широко улыбнулся, демонстрируя кривущие зубы.

«Интересно, когда целуется, не мешают?» – отстраненно подумала. В последнее время я часто размышляла о всякой ерунде, потому что было ужасно, просто невыносимо скучно. Ни телека, ни книг, ни интернета.

– Неужели я тебе совсем не нравлюсь?

– Фаск, будь честным, – повернулась к нему. – Ты ко мне не испытываешь симпатии. Если только к моему умению продавать плетенки. Но жадность, расчетливость и любовь – разные по сути чувства.