Она говорила и говорила.

Называла неизвестные мне имена. Делилась сплетнями то о главном бухгалтере, то о секретарше начальника. Это я слушала вполуха, выбирая для себя главное.

Про обязанности...

Про зарплату...

Все остальное просто пропускала мимо.

Боялась и переживала я зря.

Устройство много времени не заняло. Никакой медкомиссии не потребовалось. У меня взяли паспорт и ксерокс школьного аттестата, оригинал этого документа был в колледже. Через час, уже принятая в штат сотрудников, я ходила и запоминала, где у них тряпки с ведрами и швабрами стоят. Работы было, правда, много. Коридоры трех этажей и кабинеты, включая кабинет начальника и бухгалтерии.

В этот вечер, облачившись в синий халат и нацепив на руки резиновые перчатки, я старательно мыла полы вместе с Людмилой Ивановной.
К тому времени, когда она закончила уборку в третьем кабинете, я уже успела вымыть все коридоры и убирала мусор в самой дальней комнате.
Закончили мы неожиданно быстро.

Оценив мою работу, женщина нехотя меня похвалила. Ох, кажется, она серьезно забеспокоилась, что ее попросят, если поймут — мне одной тут работы часа на три. Так что пришлось быстро жалиться перед пожилой женщиной о своей загруженности и еще и намекать, что иногда буду просить ее выходить за меня. Враги мне в тылу не нужны, а коллектив тут по большей части женский.

Домой пришла ближе к одиннадцати.

Бабушка дремала под очередной турецкий сериал.

Приняв душ, я уставшая, но довольная отправилась спать.

15. Глава 14

Лес...

Сквозь высокие кроны пробивались лучи склоняющегося к горизонту солнца. Они слепили и вынуждали щуриться. Выйдя на поляну, покрутила головой, смутно понимая, что это сон.

Но он так походил на явь.

Смех, звонкий, детский и такой искренний.

Это заинтересовало.

Пройдясь чуть вперед, замерла. У самой кромки дремучей чащи у костра, разложенного между торчащих из земли корней дуба, сидели две светловолосые девочки.

Они о чем-то беззаботно болтали жестикулируя. Одна постарше, уже даже не подросток, а молодая девушка. Вторая же еще дите дитем.
Как бы я ни силилась, никак не могла рассмотреть их лица. Они словно размывались перед глазами.

Я слышала голоса, но никак не могла понять, о чем они говорят. Смысл слов и фраз ускользал.

Нахмурившись, попыталась подойти к девочкам ближе. Но сколько бы ни шла по высокой свежей траве, расстояние между нами не уменьшалось.
Наконец, остановившись, присмотрелась.

Младшая девочка постоянно болтала. Смеялась и плела венок, у ее ног лежала целая охапка полевых цветов. Старшая же девушка настораживала. Поднявшись, она принялась что-то вырезать на коре дуба.
Знак казался мне смутно знакомым. Но его значение ускользало.

Легкие сумерки...

Они наступили так внезапно, что я растерялась. Словно кто-то прокрутил время.

Рисунок на древнем дубе стал отчетливее. Он будто светился неестественным изумрудным сиянием.

Это напугало.

Неясный, ничем не оправданный ужас сковал душу.

Обернувшись старшая девушка жестом подозвала младшую. Та подскочила и, надев на голову готовый венок, подбежала к ней. Предчувствуя беду, я сорвалась с места и понеслась к ним.

Кричала!

Но никто меня не слышал.

Приставив малышку к дереву, та, что пугала меня до одури, занесла над ее головой нож. Металл отразил последние лучи заходящего солнца...

Пронзительный, наполненный болью детский крик и... тьма.

Упав на колени, прижала ладони к груди. Пальцы погрузились во что-то липкое. Поднеся руки к лицу, уставилась на кровь. Опустив голову, с ужасом поняла — на платье разрастается огромное пятно темного бордового цвета.