Рорк прижался губами к ее щеке, не убирая при этом рук с ее упругих ягодиц.

– У них тут нет телика.

– Как это – нет телика? – опешила Ева и, слегка оттолкнув Рорка, повернула голову, осматривая комнату. – Ты меня куда вообще завез?

– Туда, где спальни нужны только для секса и сна. Чем я, кстати, и планирую заняться, – добавил Рорк и в подтверждение своих слов опрокинул Еву на кровать.

Кровать жалобно скрипнула.

– Это еще что было? Ты это слышал? Тут что, какое-то животное под кроватью?

– Скотину они в домах не держат, в этом я уверен. Это кровать скрипит, – успокоил ее Рорк и через голову потянул с нее рубашку.

Ева решила проверить – приподнялась на кровати и повалилась навзничь.

– О, господи боже мой! Нет уж, на скрипучей кровати я сексом заниматься не буду! Все ж услышат!

Рорк довольно потерся носом о ее щеку.

– Полагаю, они и так уже догадываются, чем мы тут занимаемся.

– Может, и так, но лучше уж пусть догадываются, чем слышат это «и-го-го»!

«Ну, разве можно ею не восхищаться?» – подумал, глядя на Еву, Рорк.

– Тогда займемся просто тихим, возвышенным сексом, – сказал он, скользя пальцами по ее груди.

– Возвышенный секс не может быть правильным, – пробурчала Ева.

– В этом ты права, – улыбнулся он в ответ и, обхватив ладонями ее груди, поцеловал в губы. – Нет, ты только подумай – ты в моей власти еще на целых две чудных недели.

– И не уговаривай, я не поддамся! – в последний раз слабо возразила Ева и, поддаваясь, привлекла его к себе, запустила пальцы в его волосы.

«А ты – в моей», – подумала она.

– Хорошо здесь, мне нравится, – сказала она и, стащив с него рубашку, снова приложила руку к ране. – Я, конечно, все представляла иначе, но здесь… здесь хорошо.

– Да и само путешествие было захватывающим, ты не находишь?

– Предложишь повторить – я не буду возражать. Даже снова на машине.

Он прижался к ней, она покрепче обвила его руками и блаженно вздохнула.

Закрыв глаза, она скользила ладонями по его мускулистой спине, позволяя ему проникнуть в нее – туда, в глубину, где она всегда ждала его. Всегда звала его, всегда была ему открыта.

Не размыкая сомкнутых век, она нашла губами его губы и слилась с ним в долгом, теплом, нежном, как ночной ветер, поцелуе.

Старая кровать снова заскрипела, и Ева не смогла удержаться от смеха. Стоило ей подвинуться к Рорку поближе, снова раздался скрипучий голос кровати.

– Надо бы переместиться на пол, – прошептала Ева.

– В следующий раз – обязательно, – согласился Рорк, и Ева снова рассмеялась. И снова вздохнула, почувствовав, как разливается тепло там, в потаенной глубине.

И когда они, уже уставшие и сонные, лежали, обнявшись, она потерлась носом о его щеку и произнесла едва слышно:

– И-го-го!

Проснулась Ева еще до рассвета и тут же вскинулась:

– Что это? Ты слышал?

Обнаженная, она вскочила с кровати и схватила оставленный на тумбочке шокер.

– Вот-вот опять! Это на каком языке?

– Полагаю, он зовется петушиным, – сонно отозвался Рорк.

Ева, с оружием наготове и разинутым от удивления ртом, уставилась на него:

– Ты меня что, опять подкалываешь, что ли?

– Ничуть. Уже рассвет – ну, где-то около того. И это первые петухи кричат.

– Петухи?

– Думаю, да. Вряд ли Шинед с мужем будут рады, если ты подстрелишь их петушка, но должен сказать, смотришься ты великолепно.

Ева медленно выдохнула и опустила оружие.

– Господи боже, это прямо другая планета какая-то, – пробормотала она, снова забираясь под одеяло. – И если твой петушок тоже вздумает по утрам кричать, имей в виду – я вооружена.

– Мысль интересная, но мне, боюсь, уже пора вставать. Я бы, конечно, предпочел трактору жену, но меня ждут.