– Оставайся до среды, и я… Я сделаю то, что ты хочешь! – сказала она.

– Но я не могу! У меня ведь экзамены, мне надо готовиться. Мне вообще было бы лучше уехать сегодня днем.

– Подготовишься в поезде, по дороге.

Она изогнулась, сложила руки на коленях и улыбнулась ему. Внезапно он схватил ее за руку, потянул – она встала, и он повел ее в прохладную тьму, к увитой плющом беседке.

В Нью-Хейвен Бэзил вернулся в следующую пятницу и приступил к занятиям, пытаясь втиснуть в два дня то, на что требовалось дней пять, не меньше. В поезде он ничего не делал; вместо занятий всю дорогу он провел в трансе, думая о Минни и силясь угадать, что же там происходит сейчас, когда вернулся из своей поездки Ле-Мойн. Она сдержала свое обещание в буквальном смысле – поцеловала его в беседке на следующий вечер, всего раз и без всякой охоты. В день его отъезда принесли телеграмму от Ле-Мойна, и в присутствии Бесси Белл она не осмелилась поцеловать его даже на прощание. В качестве утешения ему было дано разрешение навестить ее в первый же день, когда в школе мисс Бичер будут разрешены свидания.

Начались занятия в университете; вместе с Бриком Уэльсом и Джорджем Дорси Бэзил поселился в Райт-холле, в квартире с двумя спальнями и кабинетом. До объявления результатов экзамена по тригонометрии играть в футбол ему не разрешалось; он сходил на тренировку команды первокурсников, проходившую на йельском стадионе, и выяснил, что роль квотербека сейчас оспаривали Каллум, капитан прошлогоднего состава команды Андовера, и Данзигер, из старшей школы в Нью-Бедфорде. Ходили слухи, что Каллума все же поставят халфбеком. Все остальные квотербеки показались ему так себе, и Бэзилу страстно захотелось поскорее оказаться на пружинистом торфе этого поля вместе со своей командой. Он не сомневался, что ему вполне удастся, по крайней мере, вписаться в команду и сыграть несколько игр.

За всем этим, словно луч света из-за туч, проглядывал образ Минни; до встречи оставалась неделя, три дня, сутки… Накануне свидания в овальном дворе Хаутон-холла он случайно встретился с «Толстяком» Гаспаром, который учился в Шеффилдском колледже. Первые недели выдались очень напряженными, и они почти не виделись; а тут оказалось, что им по пути, и можно немного поболтать по дороге.

– А мы сюда ехали все вместе, – сказал «Толстяк». – Эх, жаль тебя с нами не было! Поездка получилась с приключениями. Минни с «Малышом» Ле-Мойном попали в историю…

У Бэзила кровь застыла в жилах.

– Потом-то было смешно, но на какое-то время она не на шутку испугалась, – продолжил «Толстяк». – Она ехала в купе с Бесси Белл, а ей захотелось побыть наедине с «Малышом»; так что днем Бесси Белл ушла к нам играть в карты. Ну, вот… А через два часа мы с Бесси Белл пошли обратно, и видим, что Минни и «Малыш» стоят в коридоре вагона и ругаются с кондуктором; Минни была белая как полотно. Оказывается, они заперли дверь, задернули шторки на окнах и, наверное, стали там обниматься. Кондуктор пришел проверить билеты, постучал в дверь, а они подумали, что это мы решили над ними подшутить, и решили его не пускать; когда они все же открыли, кондуктор был в ярости. Он спросил у «Малыша», в своем ли он находится купе, спросил, женат ли он на Минни, и сказал, что запирать двери имеют право только муж и жена, и «Малыш» вспылил, пытаясь объяснить, что они не делали ничего предосудительного. Он сказал, что кондуктор оскорбил Минни, и хотел его побить. Но этот кондуктор мог бы доставить кучу неприятностей – уверяю тебя, мне жутко досталось, пока я улаживал все это дело!