Неужели случилось чудо, пусть и не то, о котором он просил?

Неужели существо (женщина) его жизни находится где-то неподалеку?

Если это так, то нужно вычислить его (ее) методом исключения.

Старуху с бакенбардами, сидящую в соседнем ряду, он отмел сразу. Равно как и трех других нимф, вышедших из детородного возраста. Затем из списка претенденток на звание «женщины жизни» были последовательно вычеркнуты:

две телки с двумя примачованными спутниками,

женщина с ребенком лет пяти,

женщина с ребенком лет одиннадцати,

женщина с не поддающимся подсчету количеством детей,

семипудовая корова, вывалившая ляжку в проход,

азиатка в очках с диоптриями,

пятнадцатилетняя соплячка с PSP в руках,

нечто откровенно гомосексуальное, а может, даже транссексуальное – в кудряшках и с татуированными веками.

Остальные претендентки терялись в хвостовой части лайнера, а также скрывались в бизнес-классе, отделенном от основного салона видавшей виды шторой песочного цвета. А гестаповку-бортпроводницу Рыба отмел в первую голову, поскольку никогда не был поклонником фильма «Ночной портье», где во всех подробностях живописалась противоестественная связь между мучителем и жертвой.

Следовательно, речь в послании шла о пери. И ни о ком другом.

Открытие потрясло Рыбу до самых потрохов: ну естественно, по воле провидения они не могли не встретиться. Вот и встретились! И где – в самой романтической обстановке из всех возможных обстановок, почти что на небесах!

Это ли не перст судьбы?

И ее восточные, утонченные черты лица – тоже перст судьбы! В шахрисабзской школе, где в свое время учился Рыба-Молот, была пара девочек подобного калибра.

Они никогда не ездили с классом на уборку хлопка, никогда не выращивали тутовых червей и имели законное освобождение от уроков физкультуры.

А в будущем их ожидали завидные женихи рангом не ниже министра сельского хозяйства, народного поэта Узбекистана и культурного атташе посольства в Исламабаде.

О таких девочках даже мечтать приходилось с осторожностью: того и гляди, в мечты проникнут их многочисленные братья, дядья, зятья с финками и деверья с кастетами. И разделают ничтожного, покусившегося на святое харыпа под орех. А юный Рыба (как, впрочем, и зрелый Рыба) не очень-то любил разборки, предпочитая договариваться еще до того, как затрещат ребра, – оттого и запретил себе грезить о чудо-девочках вообще. И вопрос о первой любви всегда заставал его врасплох – по той причине, что любви этой так и не случилось.

Связи были – это да. Но не любовь в ее первозданном смысле.

И вот теперь все может измениться! Окрыленный этой неожиданно открывшейся истиной, Рыба-Молот повернулся к незнакомке и вперился в нее глазами. И чем больше он смотрел на нее, тем очевиднее становился вердикт сети PGN: это она!

«Это она» всплывало на всех развешанных и растыканных по самолету табличках и инструкциях. В какой-то момент даже загорелось табло, где вместо привычных «НЕ КУРИТЬ! ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ!» возникло сакраментальное:

«НЕ БУДЬ ИДИОТОМ!»

Но и без понукающей надписи все было ясно: в каждом органе Рыбы-Молота (включая вырезанный во времена оны аппендикс) бушевали фейерверки и взрывались петарды; вдоль арыков, наполненных венозной и артериальной кровью, шли духовые оркестры, оркестры народных инструментов и – специально выписанный из Шотландии сводный оркестр волынщиков; их сопровождали ликующие толпы с транспарантом «ХУШ КЕЛИБСИЗ!» ^>2. В легких Рыбы парили воздушные змеи, в животе кувыркались бипланы, истребители последнего поколения и самолеты-перехватчики, а в голове…