Её тут же увозят от меня, заталкивают в карету скорой помощи и, перед тем, как захлопываются двери, я слышу:

– Остановка сердца! Джо, дефибриллятор!

Рейчел, вспоминаю я. Её зовут Рейчел.

Я давно покинул горящие стены, но лишь сейчас начинаю задыхаться. Думал, что удержал то неустойчивое равновесие женщины между жизнью и смертью. Думал, что прищучил смерть, отобрал её косу, когда вынес местами обугленное тело из дыма. Но это ещё один пункт в моём списке вещей, о которых я ни черта не знаю. Жизнь.

– Шепард, какого хрена ты прохлаждаешься? – Завопил Логан. – Огонь скоро доберётся до почты! Неси сюда свою задницу!

Как только мы прибывали на место происшествия, дружба между мной и Логаном Хоббсом перетекала в иное русло, и я обязан был выполнять любой его приказ, даже если он скомандует сорвать с себя комбинезон и пробежать голый марафон по бульвару Барбер, главной артерии, проходящей через весь город.

Его вопли вывели меня из ступора. Сердце забилось с новой силой, перекачивая по телу кровь вместе с порцией адреналина. Я бросил последний взгляд на машину скорой – та ещё пару секунд постояла и помчалась в сторону Провиденс Медикал, ближайшей отсюда больницы. Плач сирены смешался с хаосом вокруг, но я облегчённо выдохнул. Если она завывает, значит, женщину вытащили с того света. Теперь дело нескольких минут, пока за неё не возьмутся лучшие медики Портленда.

К нам подоспела свободная машина из девятнадцатой части, что чуть западнее нашей, двадцать первой. Знакомые лица замелькали и стали главными героями на сцене. Обычно, на соревнованиях между пожарными, которые отдел по дурости устраивает каждые полгода, мы соперничаем. Но в такие моменты, как этот, соперничество отходит на второй план. Мы становимся единым целым перед одним врагом.

К моменту, когда погас последний огонёк, в толпе прибавилось наблюдателей. За годы работы я научился не обращать внимания на прохожих, которые забывают о делах в праздном любопытстве. Пожар – самая яркая часть их повседневной рутины, тогда как для нас он и есть рутина. Я фыркнул, завидев парня, который снимает всё на телефон и потом станет хвастаться удачными кадрами с передовой перед приятелями, такими же остолопами, как и он. Размозжить бы этот телефон об асфальт, но тогда неприятностей не избежать. Так уже бывало с Олсеном, который накинулся на одного из зевак за то, что тот отпустил нелепую шутку в наш адрес. Капитан влепил ему выговор и отстранил на несколько дней – и это Олсен ещё легко отделался. Тот идиот мог состряпать заявление, подать иск и стрясти с управления кругленькую сумму за неправомерное поведение одного из своих подопечных.

Было жалко смотреть на то, что осталось от пекарни. Почерневший каркас устоял, но внутри всё было выжжено подчистую. Словно индюшку выпотрошили до последней жилы. До отделения почты пламя так и не дошло, а цветочной лавке понадобится всего пара ремонтных штрихов, чтобы вернуть былой вид. Но с пекарней придётся повозиться, чтобы она снова заиграла жизнью.

– Загорелась проводка. – Сказал Уэйд, осматривая очаг возгорания.

Мы стояли на пепелище, где каких-то полчаса назад та женщина возилась с тестом перед открытием. Теперь все поверхности походили на чёрные угольки, которые остаются от булочек, если их на пару часов забыть в духовке.

– Осмотреть бы её получше, но и дураку понятно, что она старше моего деда. Удивительно, как здание не загорелось раньше.

В дверях – вернее, в том, что от них осталось – появился невысокий мужчина с сединой в рыжих волосах. Клетчатая рубашка туго натягивалась на его выпуклости в районе талии, прежде чем заправиться в тёмные джинсы. На вид за пятьдесят, но от пережитого шока выглядит на десяток лет старше. Он издал какой-то животный звук и схватился за голову.