Зубов кивнул, что помнит.

– Ну вот. А потом Нюточка все-таки умерла, и дядя Сава ужасно переживал. В ней была вся его жизнь. В ней и в музыке, а тут он в одночасье лишился и того и другого. Его страшно мучило, что он остался совсем один. Конечно, дядя Борик его не бросал, да и мы тоже, но все же это совсем не то. Вы же понимаете.

– А что же дети?

– У дяди Савы и Нюточки их не было. Дядя Сава очень много выступал, он в молодости был крайне известным, практически знаменитым. И ребенок в доме мог помешать, поэтому Нюточка пошла на такую жертву. Она всю свою жизнь положила на алтарь его карьеры. Зато они очень помогали племянникам. У Татьяны, младшей сестры дяди Савы, двое детей, Игоша и Олежка. А у дяди Борика – дочь Иринка. Правда, после развода бывшая жена запрещала ему с ней видеться.

От обилия имен у Зубова голова пошла кругом. Чтобы окончательно не запутаться, он выудил из звонкого потока одно, самое главное, поскольку именно оно имело отношение к фальшивому Малевичу.

– А этот Борик, которому принадлежит картина, он кто?

Велимира вдруг рассмеялась. Звонко, от души.

– Если бы вы хотя бы раз видели дядю Борика, то не задавались бы таким вопросом. В том-то и дело, что он никто. Точнее, в девяностые годы он был довольно успешным бизнесменом, раскрутившимся на торговле ваучерами, но потом прогорел на какой-то крупной сделке и лишился практически всего. Жена от него как раз тогда и ушла, забрав дочь. Квартиру, которую он купил, он им оставил. Жене с дочкой досталась вполне приличная трешка, а себе нашел комнату в коммуналке. Он очень сильно пил. Совсем опустился. Работал каким-то сторожем, лишь бы на бутылку хватало. Нюточка его всегда подкармливала. Денег не давала, знала, что пропьет, зато столовался он у них практически всегда.

Труп у ограды университета крайне подходил на подобное описание. Опустившийся, сильно пьющий человек, вхожий в дом, где можно раздобыть дорогой «Макаллан».

– Велимира, простите, а у вашего дяди есть виски?

– Он мне не дядя, я же вам объяснила. – Девица посмотрела на Зубова с легким осуждением. – Впрочем, я и сама не знаю, зачем вываливаю на вас эту семейную историю.

Еще не хватало, чтобы она замолчала.

– Нет, мне интересно. Так как у Савелия Игнатьевича с запасами виски?

– А вы что, выпить хотите? – Теперь в ее взгляде читалось презрение. – Но я тут не хозяйка, так что стаканчик не налью. Придется вам ждать дядю Саву. Хотя зачем, если картина вас больше не интересует?

– Нет-нет, выпить я не хочу. Мне просто интересно проверить одну свою догадку. Судя по окружающей обстановке, ваш дя… Савелий Игнатьевич – человек с тонким вкусом. Вот мне и стало интересно, распространяется ли это на выбор алкоголя тоже. Вы знаете, какой виски он предпочитает?

– Дядя Сава практически не пьет. Сначала он голос берег, а потом привычки так и не сформировалось. Он может вечером выпить бокал виски со льдом. И предпочитает односолодовые сорта. Например, «Макаллан».

Совсем горячо. Черт побери. Неужели он, Зубов, сейчас определит имя сегодняшней жертвы.

– Нет, я положительно начинаю беспокоиться. Куда мог подеваться дядя Сава? И почему он не берет трубку?

Девица достала телефон, потыкала в него наманикюренным пальцем, поднесла к уху, послушала длинные гудки, отключилась, уставилась Зубову прямо в лицо.

– Вы знаете, что нужно делать в подобных случаях?

Разумеется, он знал.

– Писать в полицию заявление об исчезновении человека.

– Но его же примут только через трое суток.

– Вовсе нет. У вас устаревшие сведения. Полиции категорически запрещено отказывать в приеме таких заявлений, независимо от продолжительности отсутствия человека и места предполагаемого исчезновения.