В это время на переднем сиденье водитель и сидевший с ним пассажир справа — охрана в Военном Ранге Воевод — давно уже пришли в себя. В отличие от господ, они не забывали о правилах на дороге. Вои были крепко-накрепко пристёгнуты ремнями безопасности. Отделавшись испугом и лёгкими ушибами, они начали разогревать свои энергетические тела, готовясь перейти в режим Темпа, если понадобится. Но и это им не мешало действовать, исполняя свои прямые обязанности — защищать любой ценой венценосных особ.

Водитель нажимал кнопки связи и диагностики проблем на панели автомобиля, но электронные мозги отказывали, сбоили. Второй охранник пытался открыть крепкую непрозрачную перегородку между основным и водительским салонами. Более тонкое бронестекло здесь треснуло от первых ударов, когда машину волокло и било о камни и мост. Рама и механизм немного погнулись — электроника не опускала перегородку между салонами вниз автоматически. На данный момент охранник со всей силы выбивал препятствие кулаком в специальной перчатке. Чуть слышно благодарил Бога, что это всего лишь тонкий пулестойкий, затемнённый, звуконепроницаемый акрил. Небьющийся термопластичный синтетичный материал частично крошился, не разлетаясь осколками, но выдавливаясь в салон к князьям.

12. Глава 12. Родовой зверь Жемайтии

Интерлюдия Первая (часть 3).

— Витень Алексеевич, мы свалились в реку, лежим на дне, — второй пассажир с водительской стороны внимательно осмотрел княжичей. Он очень громко говорил, чтобы быть услышанным. — Вроде бы тут не глубоко, но машина дала течь. Вода медленно набирается в салон. Советую пока оставаться в машине, учитывая состояние Татьяны Дмитриевны. Шансов выбраться и уцелеть, когда на тебя наседает столь хорошо подготовленный противник, мало. Ждать помощи от наших — со столицы, может, и не успеют, но ближайшую военную часть и полицию поднимут. И это… я оглох на оба уха, ничего не слышу.

— Всё плохо, сигнал от нас не идёт. К нам… тоже нет приёма, — прокричал водитель, наверное, его тоже оглушило и сам себя не слышит, поэтому орал как оглашенный. — Я попытался связаться с нашими, но над нами стоят мощные глушилки. Столичные нас могли потерять, а пока отреагируют, будет поздно! Кто на нас позарился и глушит? Не иначе как армейские РЭБ круто за нас взялись. Военные, полиция, жандармы? Только они знали, где и в какое время мы будем здесь проездом и выездом. Так что… никому не доверяем, надеемся только на самих себя. Дальше будет только хуже. Засим советую выходить и пробиваться с боем. Считаю, что подкрепления не будет. А местные — заведомо враги!

Витеню Алексеевичу приходилось решать, кого послушать, обе точки зрения профессионалов своего дела были взаимоисключающими. Он вдруг понял, что охранники непросто так не согласовали версии друг с другом, а просто не слышат друг друга. Попросив взмахом руки обоих человек нагнуться к отогнутому краю акрилового стекла, он не жалея силы разряжающегося артефакта-оберега провёл им над их головой. Убедившись по сдвоенным кивкам, что шум в их головах прошёл, а слышимость вернулась, княжич тяжело распорядился:

— Вась, Рома, выбираемся наружу, — приказал резко постаревший, обляпанный кровью до самой макушки мужчина. Видя, что его племянница застонала и начала очухиваться, княжич решил, что как-нибудь доковыляют до безопасных мест. — Авось из других машин охранения кто из выживших нам поможет. Княжна ранена, переломы. Кто знает, какие у неё внутренние повреждения или, не дай бог, разрывы! Пробуйте открыть дверцы и выплыть.