– Четырнадцать минут, Тони! – обернулся к нам из пилотского кресла Чезаре. – Какие будут указания?

– Сбрасываем скорость до минимума, выпускаем Лу и крутимся в квадрате полчаса – час, – зевнул я. – Если ничего интересного не находим, возвращаемся в базу.

– Принял, – кивнул пилот. – А что ищем-то?

– Да без понятия-а-а-а!.. – снова чуть не порвал рот в зевке я. – Что-то разморило… короче, это тот квадрат, где что-то испугало позавчерашних дельфинов.

– А-а-а… понятно. Только там ничего нет, это почти середина пролива, суши вообще не видать.

– Не проверим, не узнаем, – резонно возразила Тинка. – И вообще, Чезаре, тебе не все ли равно?

– Ладно, ладно, убедила!.. – сдался тот. – Как скажете, господа. Вы здесь главные, я всего лишь вспомогательный персонал. Помыкайте мною.

– Я сейчас в тебя банкой газировки запущу, – лениво пригрозил я, прикрыв глаза.

Что-то и правда в сон потянуло. Слишком рано проснулся, по пути толком не доспал – меньше часа добирались до бона – а потом суета пошла. А сейчас разморило. Пятнадцать минут, да мои…

– … Тони, подъем!..

– А?.. Что?..

– Ты вырубиться умудрился, что ли?! – округлила глаза Тинка.

– Мы на месте?

– Прибыли, перешел в режим патрулирования, – пробился к сознанию голос Чезаре. – Лу выпускать?

– Ага-а-а-а!.. – Я сладко потянулся и выпростался из кресла. – Тинка, наверх пойдем?

– Пошли, – не стала возражать та.

Патрулирование на малой скорости это вам не полет на двухста двадцати кэмэ. Экраноплан от воды не отрывается, перемещается при помощи водометных движителей, так что на верхней палубе сейчас хорошо – приятный ветерок обдувает, корпус чуть покачивается – короче, полное ощущение морской прогулки на парусной яхте. И такое не сложно организовать, складная мачта с парусом-пленкой в наличии, но мы здесь не ради собственного удовольствия. Так что не время на волю ветра и волн отдаваться. К тому же с палубы неплохой обзор открывается, можно просто по сторонам смотреть. Приборы приборами, но человеческий глаз в чем-то надежнее. Не всегда рационально на аппаратуру полагаться, порой и собственным чувствам довериться не лишне. Этому меня тоже долго и упорно в детстве учили. И в действенности метода я уже неоднократно убеждался.

Минут сорок из обещанного Чезаре часа ничего необычного не происходило: экраноплан неспешно рассекал легкие волны, выписывая сложную кривую без видимой системы, а вокруг судна так же бестолково нарезал круги Люченте, оснащенный регистрирующим комплексом, закрепленным на голове и верхнем плавнике. Нам с Тинкой уже порядочно надоело до рези в глазах всматриваться в мельтешащую зеленоватую рябь, к тому же и Сол нещадно припекал – в гидрокостюмах, пусть и тропических, было жарковато. А еще мы не позаботились о головных уборах. Тинка то и дело прикладывалась к бутыли с газировкой, а я старался сдерживаться, больше косясь на не менее соблазнительные, чем прохладный напиток, девичьи округлости, туго обтянутые мембранной тканью. И, должен признать, пока что получалось. Не то, что вчера вечером, хотя до главного так и не дошло, пусть и не по моей вине. Уж не знаю, что у Тинки в голове переклинило, но она предпочла почти час целоваться под дверью в собственное бунгало. В романтической, черт побери, обстановке: под лунным… тьфу, под светом Суэна, изредка скрывавшегося за мелкими тучками, да ласковыми касаниями легкого ветерка. Как нас никто не пропалил, ума не приложу. Местным-то кумушкам только повод дай. В конце концов Альбертина оторвалась от меня и юркнула в прихожую, захлопнув дверь у меня перед носом. Пришлось тащиться к себе несолоно хлебавши. Вот только заснуть потом еще долго не мог, потому и не выспался. А этой заразе хоть бы хны!