Он не ответил.

Черт. Кажется, я сломала преподавателя.

3. Глава 3

В спальне Иришки не обнаружилось, и я быстренько переоделась, пока проницательная подружка не заметила, что днем её соседка уходила в темных колготах, а вернулась в светлых, еще и гигантских, натянутых до груди.

Ну а что, какие нашла в ларьке около остановки, те и купила.

Колготки пали жертвой в неравном бою со страстью, но меня это не печалило. Скорее наоборот — будоражило воспоминания.

Ведь было хорошо. Нет, не так. Прекрасно, невероятно, сладко до невозможности.

Так вот, что значит — заниматься любовью с правильным человеком!

Такой ураган эмоций, что не усидеть на месте. В комнате слишком тихо и тесно, поэтому пойду вытворять добро в каких-нибудь других помещениях.

Шевченко вместе с другими девчонками кашеварила на общей кухне.  У нас с ней была договоренность: она готовит, а на мне уборка. Потому что с кулинарией у меня не задалось изначально. Что не сгорело, то прокисло ещё не стадии варки. Зато у Иришки было особое понимание порядка: ноги не прилипают — значит, чистенько.

— Ну что?! — воскликнула она, обтерев ладони о фартук. — Тебя можно поздравить?!

Ну, как сказать. Я занялась лучшим сексом на свете, но тройку так и не получила. Поздравить меня, конечно, можно, только не с экзаменом.

— Измайлов не берет взяток.

— И что, даже откровенный наряд не помог? — изумился Кошелев, жующий хлеб с маслом.

— Да причем тут наряд? — окрысилась я. — Мы ж ему деньги предлагали, а не меня в пожизненное рабство.

— Могла бы глазки состроить, он бы пятьдесят тысяч куда охотнее взял.

— Не, он бы и не согласился. Измайлов — девственник, — дернула плечом второкурсница Светка. — Это всем известно. Мы его и так, и этак окучивали. А он холоден как мертвец.

—  Может, у него какая-нибудь нетрадиционная ориентация? — предположила Шевченко.

—  Какая-нибудь —  это какая конкретно? — влез Серега.

— Сам догадайся.

— Ладно, не будем ссориться. То, что наш препод махровый гей — это понятно, иначе б давно принял экзамен, — пробасил Серега.

Я старалась не высвечивать, чтобы не обсуждать половые успехи Измайлова. А обсудить было что. Как вспомню его губы на своем теле, между ног мокнет.

Тьфу, блин!

Овощное рагу по фирменному рецепту подруги — «кидай в кастрюлю всё подряд и перемешивай полтора часа» — обычно таяло во рту. Но сегодня кусок в горло не лез. Я так и не определилась, что испытывать из-за того, что произошло на кафедре.

Нет, было классно. Определенно.

Стыдно ли мне?..

Вроде нет. Неуютно, конечно, но обойдемся без самобичевания. В самом деле, симпатичный мужчина, который понравился мне с первого взгляда. Да, занудный до бесконечности, вылощенный весь, в рубашках своих отглаженных. Одно слово – преподаватель.

Зато такой страстный…

Как общаться-то дальше? Как в глаза ему смотреть?

Почему же всё так сложно?

Я вытащила деньги Кошелева и торжественно вручила ему. Остальным парням позже раздам.

— Что делать-то будем? — Серега спрятал пять тысяч в нагрудный карман. — Брать измором?

— Подловите его в темной подворотне и намекните, что в его интересах помочь студентам, — хихикнула добрая девочка Светка.

— А выучить не хотите? — простонала Иришка. — Лодыри, блин!

Мы с Кошелевым переглянулись и покачали головами. Нет уж, какие угодно извращения, но только не зубрежка.

Ладно, надо переделать курсовик, почитать его (хотя меня клонит в сон уже на третьем абзаце), а потом решить, что делать дальше. Лекции тоже бы не помешало переписать.

Взять профессора измором?..

Хм. Займемся этим. 

***

Всю ночь я провела за курсовой работой. Литр растворимого кофе, четыре бутерброда, металл-группа в наушниках. И бесконечный текст, щедро приправленный вычислениями.