Иван же, стоя рядом, смотрел на нее и думал о превратностях человеческой судьбы. Эта девочка могла стать самой великой и славной королевой Англии. Королевой-девственницей. А сейчас находится за полторы тысячи миль от дома… и уже практически жена. Причем не случайного кандидата, а того самого Ивана Васильевича, который и в реальности к ней сватался. Но только позже, сильно позже, когда ей это уже было не нужно.

Будить Лизу Иван не стал. Она так славно спала, чуть-чуть подрагивая. Пускай. Видно же, что ей не сахар вся эта история. Да и вздремнуть на свежем воздухе много приятнее, чем в душных палатах…

Москва начала XVI века не сильно радовала глаз. Одноэтажная деревянная застройка без черепицы, среди которой островками возвышались двухэтажные боярские усадьбы и многочисленные церквушки да часовенки. Дороги были покрыты лишь грязью, а потому превращались в вонючее месиво при первом удобном случае. Где-то там, под слоем грунта скрывались деревянные мостовые на самых крупных и значимых дорогах, но погоды это не делало[53]. Кирпичные стены Кремля и Китай-города возвышались в этой огромной, раскидистой деревне, словно огромный утес посреди ромашкового поля. Да-да, именно ромашкового поля, потому что ассоциации с болотом он гнал от себя всеми силами, дабы не впадать в тоску. В том же Лондоне, как ему рассказали, оказалось не чище. Но «просвещенные мореплаватели» размазывали свою грязь по камню. И получалось, что город хоть и утопал в говне, но выглядел на голову цивилизованнее этой древесно-земляной формации. Богаче, круче, прогрессивнее и чище, что не укрылось от глаз посольства.

Иван Васильевич вздохнул и задумался, пользуясь паузой в делах.

Месяц назад, по последнему снегу, уехали англичане. Не все, но основной объем делегации отбыл домой, оставив только королевского посланника с двумя слугами, пять дам из свиты Елизаветы да двух купцов. Ну и малолетнюю невесту Великого князя, разумеется.

Из дюжины больших поморских ладей четыре ушли на дно, не дойдя до Англии. Еще одна утопла на обратном пути. Дорого и сложно получалось набирать этот ценный опыт. Но не то заботило Ивана больше всего.

Северодвинский торговый путь оказался и благодатью, и проклятьем одновременно. Больше тысячи ста километров от Вологды до Холмогор. Да еще и до Вологды от основных регионов Великого княжества добираться и добираться. Не ближний свет. Так что доставка товаров в Холмогоры получалась и дорога, и трудна. Хуже того, пропускная способность маршрута оказывалась очень слабенькой для нормального обеспечения морской торговли.

Прикинув потенциальный тоннаж грузоперевозок, потребный для гостей заморских, Иван впал в уныние. Даже пять торговых каракк[54] могли увезти за ходку около полутора тысяч тонн груза. А его к Холмогорам подвозили стругами плоскодонными, которые едва полсотни тонн тягали. И ведь если дело пойдет хорошо, то морских кораблей станет много больше. Так что на Северной Двине требовалось создавать настоящий речной флот и целую армию гребцов. Сложно, дорого, но вполне реально.

Но вот беда – этим проблемы логистики не ограничивались. Ведь если все пойдет нормально, то лет через десять-пятнадцать там уже по сорок-пятьдесят тысяч тонн придется ежегодно возить в обе стороны. А от Вологды речного пути дальше не было. Как все это возить? Подводами колесными да санями? А ведь каждая подвода тянет едва-едва четыре сотни килограммов. Что, и тут создавать армию, только уже возничих? Да уж… дилемма. Можно было пытаться организовать хорошо обустроенный волок от Вологды до притока Волги. Но по затратам сил и средств, а также по пропускной способности он вряд ли был бы лучше возни с подводами да санями. Проблемы. Проблемы. Проблемы. Они тянулись за этим северодвинским торговым путем со все нарастающей интенсивностью.