Бордак взглянул на наблюдателя.

– Всего шесть лучников. Этого мало.

– Еще идут, – сказал опричник.

Из леса вышли десять крымчаков с луками и колчанами. Они скрылись в развалинах, ближних к дороге. Двое устроились на колокольне.

– Вот теперь их хватит, чтобы побить охрану царя и подранить его самого, – сказал Бордак.

– Так разве мы допустим это?

– Нет, конечно. Смотри за селом, я в стан.

Бордак вернулся в рощу, подозвал к себе Фому Рубача.

Тот подошел.

– Слушаю, воевода.

– Царский поезд где-то верстах в тридцати-сорока отсюда. Мы не ведаем, как сложится бой с крымчаками. Следует предупредить государя, чтобы подобрал безопасное место и оставался там, пока мы не пришлем гонца.

– Я понял. Отправлю Вергу. Не против?

– Не против. Пошли немедля. Нельзя допустить, чтобы государь с полусотней опричников сблизился с местом засады настолько, что татары смогли бы пустить стрелы и броситься к поезду.

– Уразумел, боярин. Немедля выполню.

– Давай.

К Бордаку подошел Парфенов и спросил:

– Ты, Михайло, ходил к западному дозору?

– Только оттуда.

– И что там?

– Татарские лучники числом в шестнадцать рыл зашли в Треблино, разместились ближе к дороге, двое на колокольне. Я передал Рубачу наказ отправить к царю гонца с просьбой остановиться и переждать.

– Верно сделал. Вот только послушает ли тебя Иван Васильевич?

– Да, это вопрос еще тот. У него характер суровый, решительный. Он может и сам возглавить полусотню и повести ее на татар. Но я думаю, мы тут до подхода царской дружины управимся. Лишь бы опричники из слободы все быстро и ладно сделали.

– А мы что?

– А мы, Василь, снимем лучников. Я с тобой хотел посоветоваться на этот счет.

– Прямо сейчас?

– А чего время тянуть? До молитвы и ужина управимся, после начнем скрытное движение к селу. К полудню ратники должны быть в готовности каждого татарина прибить.

Парфенов кивнул.

– Добро. Какие у тебя мысли насчет нападения на лучников?

– Я думаю, Василь, взять один десяток Рубача, к нему добавить всех лучников. Отряды Огнева и Грудина пусть остаются южнее и севернее места засады, дабы не дать крымчакам развернуться у села.

– Сколько ратников будет в головном отряде?

– У Рубача десять воинов плюс Лекан, по три лучника дадут Огнев и Грудин, да мы с тобой. Выходит почти два десятка.

– У Огнева и Грудина останется по шесть ратников?

– Считаешь, что этого мало?

Парфенов кивнул.

– Да, мало. Еще я считаю, что нет смысла прикрывать южную сторону. Оттуда наверняка подойдут опричники из слободы, возможно, рать Скуратова. А вот север остается свободен. Татары смогут вырваться из окружения и уйти в дремучие леса Мещеры. Посему предлагаю объединить отряды Огнева и Грудина, прикрыть ими северную сторону.

Бордак чуть подумал и сказал:

– Пусть будет так.

Сзади послышался топот коня.

Боярин обернулся. По тропе, ведущей на север, поскакал к царю гонец Рубача.

Бордак посмотрел на небо, на Парфенова и распорядился:

– Объявляй, Василь, всеобщую молитву и завтрак. После сбор десятников.

– Да, Михайло.

Вскоре десятники собрались у Бордака с Парфеновым, рядом с их шалашом. Михайло предложил им выйти к западному посту наблюдения. Там они разместились на склоне балки. Боярин довел до десятников смысл своего плана, поддерживаемого княжичем. Начальники отрядов выслушали воеводу и одобрили его соображения.

Вскоре отряды двинулись на запад и северо-запад. К месту сечи они должны были выйти одновременно. Это получилось. Прокричала кукушка, и Бордак понял, что люди Огнева и Грудина перекрыли северную сторону.

– Теперь наша очередь. Заходим в село по одному. Первым идет Степан Лекан, – проговорил воевода.