– Итак, мы переночуем в Террачине.

Клак-клак-клак-клак-клак!

Новое событие на почтовой дороге привлекло внимание хозяина и его гостей. Со стороны Понтийских болот примчалась рысью карета, запряженная шестеркой лошадей. Почтальон бешено ударял бичом, что всегда делают возницы, если везут важную особу или уверены в хорошей награде. Это было ландо*, и пассажир сидел сзади в особо устроенной корзине. Простое, но красивое и устойчивое устройство кареты, множество хорошо прилаженных ящиков и кистей вокруг козел, свежее и здоровое лицо господина, сидевшего у окна, и краснощекий слуга, с коротко остриженными волосами, в коротком сюртуке, в светло-коричневых рейтузах и в длинных гамашах, доказывали, что карета принадлежала какому-то англичанину.

– Лошадей в Фонди, – сказал англичанин, как только хозяин приблизился к дверцам кареты.

– Не угодно ли вашему превосходительству выйти пообедать и отдохнуть?

– Нет. Я не хочу есть прежде, чем приеду в Фонди.

– Но пройдет много времени, пока прибудут лошади.

– Ах! Вечно одно и то же – никогда нет лошадей в этой проклятой стране!

– Если бы только вашему превосходительству угодно было войти в дом…

– Нет, нет и нет! Я говорю тебе: нет! Мне ничего не нужно кроме свежих лошадей, и как можно скорее! Джон! Похлопочи, чтобы скорее привели лошадей и чтобы нас не задержали здесь на два или три часа. Скажи хозяину, что если он заставит меня слишком долго ждать, то я подам на него жалобу почтмейстеру.

Джон надел шляпу и пошел исполнять приказание своего господина со свойственной английским слугам молчаливостью.

Англичанин между тем вышел из кареты и принялся ходить взад и вперед перед гостиницей, засунув руки в карманы, не обращая внимания на толпу, которая дивилась на него и его экипаж. Он был высок и складен, опрятно одет и носил небольшую шляпу пряничного цвета.

В выражении его лица сквозило какое-то неудовольствие, происходившее отчасти от того, что он еще не обедал, отчасти от того, что он за час сделал не более семи английских миль*, не имея, правда, особой причины торопиться, кроме обычного желания англичан скорее достигнуть цели своего путешествия или для того, чтобы иметь возможность употребить свою любимую поговорку – «ехать быстрее и дальше». Может быть, он сердился еще и потому, что вынужден был на каждой станции весьма подолгу дожидаться лошадей.

Немного спустя, со смущенным взором, из конюшни пришел слуга.

– Готовы ли лошади, Джон?

– Нет, сэр, такого места я сроду не видал. Здесь нельзя быстро исполнить ваших приказаний. Лучше бы было, ваша милость, если бы вы изволили войти в дом и приказали подать себе обед, ибо, вероятно, нам еще долго придется дожидаться отправления в Фонди.

– Черт побери этот дом! Я не хочу есть, – возмутился англичанин, – еще и потому, что желаю позлить хозяина!

– Говорят, ваша милость, что опасно так поздно ехать, – отвечал Джон. – Уверяют, что на дороге частенько можно встретить разбойников.

– Это пустая болтовня, нужная для заманивания на ночь постояльцев в гостиницу.

– Эстафета, которая нам попалась навстречу, была остановлена большой шайкой разбойников, – отвечал Джон, повышая голос при каждой подробности.

– Я этому не верю.

– Они отняли у гонца его брюки, – сказал Джон, ощупывая при этом свой пояс.

– Это все вздор.

В это мгновение смуглый молодой человек подошел поближе, учтиво заговорил с англичанином на плохом английском языке и пригласил его к обеду, который еще готовился.

– Весьма благодарен, – сказал англичанин, опуская еще глубже руки в карманы и взглянув с тревогой на молодого человека, словно опасался лишиться своего кошелька.