– Они его заботливо оберегали, – начала фантазировать Александра. – Хотели, чтобы его ба могла воспользоваться его телом. Или это была ка?..

Теперь именно Александра стала почитательницей Египта, желающей уберечь его хрупкие древности от разрушительного цинизма, хотя изначально идея поездки в Египет принадлежала Джейн. Но за плечами Александры было два года приспособления к вдовству, а за плечами Джейн – всего десять месяцев. Она продолжала без конца поминать Нэта Тинкера, словно надеялась заклинаниями вернуть его. Однако он тоже был замурован во множество вложенных друг в друга каменных ящиков.

На следующий день, как только они совершили перелет в Луксор и были перевезены на борт «Гора», наступило, как наверняка сказал бы Нэт, блаженство. По ночам, пока корабль нес их к очередному причалу и очередному храму, урчание двигателя в значительной мере поглощало храп Джейн, хотя в маленькой каюте кровати стояли близко друг к другу. Днем берега Нила проплывали мимо, словно перед глазами развертывался нескончаемый свиток. Буйволы, ходящие по кругу, и колодезные журавли, поднимающие и опускающие головы, как буровые качалки, только деревянные, орошали водой зеленые поля, раскинувшиеся под небом, безоблачно-синим, словно крашеный купол, а между тем на борту «Гора» туристы, улыбающиеся и кивающие друг другу поверх множества языковых барьеров, плавали в маленьком – не более чем на два гребка в поперечине – квадратном бассейне, нежились на солнце, сидя в шезлонгах на палубе, выпивали, поклевывая арахис, который здесь назывался судами, и постепенно коричневели под набирающим силу солнцем.

– Знаешь, почему египтяне такие счастливые? – спросила у Александры Джейн, лежавшая в соседнем шезлонге.

– Нет. Почему?

– Потому что они живут на Ниле.

– Вот как?

Сначала круиз взял курс на юг от Луксора, к Эсне, расположенной в топком месте рядом с рынком, где были разложены неаппетитные куски забитых волов, например их нёба. Теперь гидом группы была женщина, эффектная, без платка на голове мусульманка в блестящих черных шелковых слаксах, с крупными серебряными браслетами на запястьях и широким ожерельем на шее, оттенявшим ее оливковую кожу.

– Гигантская плотина в Асуане, – объясняла она, – подняла уровень воды, которая затопила нильскую долину. Фундаменты Эсны превратились в кучу размокших печений. – Мягкая земля у них под ногами действительно почти чавкала, как грязь.

На следующий день они сошли на берег в опаленном солнцем Эдфу с его расположенным на высоком обрыве храмом – наиболее полно сохранившимся памятником Нового царства.

– Зэ-гэ-пэ, – вещала женщина-экскурсовод; ее отягощенные множеством колец пальцы порхнули в направлении изысканных рельефов. – Зады, груди и пупки – вот по чему мы узнаем греко-римский стиль. Египетские скульпторы старались следовать старым традициям, но руки и глаза их не слушались. Они скругляли конечности и обнажали колени и мизинцы на ногах. Более древний стиль, всегда стремившийся к совершенству, требовал изображения обеих ступней с большими пальцами ног, направленными к зрителю. Греки и римляне не могли этого себе позволить, это выглядело бы слишком смешно. Они приоткрывали лишь одну ступню с пальчиком, направленным в сторону зрителя, вот так. Ересь! – Она рассмеялась, сверкнув зубами из-под больших солнцезащитных очков и соломенной шляпы с загнутыми полями, ровно надетой на голову.

Следующий день привел их к очаровательному Ком-Омбо, двойному храму, посвященному богу-крокодилу Собеку и Гору-Хорусу с головой сокола перед битвой со своим дядей Сетом, который умертвил его отца Осириса. Экскурсовод с бликующими на солнце браслетами и гибким серебряным воротником повела их в комнату, где на потолке было изображение распростертой от края до края богини неба Нут в момент произведения на свет младенца Гора-Гарпахрада. Еще днем позже славный милый «Гор» доставил их к храму на острове Филе; храм по камешку перенесли сюда с прежнего места, чтобы спасти от поднимающихся вод озера Насер.