Она сердито мотнула головой.

– Некогда. Надо воды вскипятить, травы растереть…

– А взмахом руки?

Она горестно вздохнула.

– Если бы могла! Всегда завидовала тем, кто вот так… Увы, только травами, корешками, порошком из крыльев жуков.

Он кивнул, сказал чуть подобревшим голосом:

– И много трав знаешь?

Она посмотрела на него удивленно:

– Шутишь? Конечно же, все, что растут в нашем лесу, в степи и в оврагах. И еще покупаю те, что привозят из дальних стран.

– Ты молодец, – пробормотал он. – Молодец. А с виду дура дурой.

Она обиженно нахмурилась, потом посмотрела недоверчиво, спросила с надеждой:

– Это значит, что я… красивая?

Он осмотрел ее заново, подумал и сказал с удивлением:

– А вообще-то да. Гм, в самом деле. Так ты и вправду что-то умеешь?

– Увидишь, – пообещала она сердито. – Если не помрешь первым.

Месяц еще ярко сиял на черном, но уже медленно светлеющем на востоке краешке, когда в нещадном лунном свете холодно заблистали крыши деревенских домиков.

На околице их встретили лаем собаки. К удивлению Олега, дорога в село перекрыта высоким частоколом, у ворот трое молодых парней у костра, что-то молча жарят, коротая ночь, но четвертый, крепкий мужчина с суровым лицом, сразу поднялся навстречу гостям.

– Кто такие?

Голос был суровый, резкий и почти враждебный. Олег не успел раскрыть рот, как из-за его спины вышла его спутница, сказала сердито:

– Я Барвинок, ты меня разве не знаешь?

Мужчина сказал торопливо, сразу меняясь в лице:

– Прости, Барвинок, я тебя не заметил сразу… У нас беда.

– Знаю, потому и пришла, – бросила она. – Где больные, Утес?.. Олег, пойдем, он проведет нас.

Утес бросил на Олега извиняющийся взгляд, мол, прости, я не знал, что ты в услужении у нашей лекарши, быстро повел их к самому большому дому.

Олег вошел последним, в доме окна завешены тряпками и одеялами, душно, пахнет гниением и смертью. На широком ложе, на лавках и даже на полу люди на подстеленных под них старых одеялах. Кто скорчился в клубок, кто вытянулся, словно уже мертв, кто постанывает сквозь зубы.

Утес сказал за их спинами:

– Эти слегли сегодня.

– Принесите горячей воды, – сказала Барвинок отрывисто. – Чистых тряпок… Нет, сперва прокипятите и высушите.

Утес выбежал на улицу, а Барвинок быстро прошлась вдоль окон и сразу же посрывала одеяла, а створки распахнула настежь. В комнату ворвался свежий воздух.

Лечит она, как сразу определил Олег, быстро и умело. Лишнего времени не теряет, что могло показаться равнодушием, но ее ждут другие больные, все понимают и сами торопят, чтобы не возилась с ними больше, чем нужно. Олег посетил с нею две хаты, затем незаметно отстал, вышел во двор.

Звездное небо выгнулось высоким куполом, но бледная луна уже опускается за верхушки деревьев. Воздух наконец-то прохладный, над головой бесшумно проносятся летучие мыши. Он не обращал на них внимания, хотя, если начинал вслушиваться, мог уловить момент, когда челюсти маленького хищника раскрываются, чтобы схватить комара.

В воздухе ощутимо пахнет магией. Раньше он ее не слышал, даже находясь рядом с могучими колдунами или чародеями, но сейчас, став охотником за любым проявлением колдовства, отыскал в себе способность чуять, развил до такой степени, что заметит даже в деревенском мужичке, умеющем разве что сдвинуть с ее помощью ложку на столе.

Он остановил бегущего с веселым воплем мальчугана:

– Эй, герой!.. Ты чего по ночам не спишь?

– А у нас мамка заболела, – радостно сообщил мальчишка. – Встать не может и даже не ругается!

– Давно эта чума?

Мальчишка покачал головой: