Она отстраненно взглянула на монитор и скрыла изображение. То, что происходило с объектом, было отвратительно… не просто отвратительно – дико.

Динамики продолжали издавать хрипы и бормотания, затем возникла пауза, и мужской голос произнес:

– Гады холодные. А вы – нет. Умереть, что ли, от счастья?

Женщина остановила запись.

– Мы холодные, – повторила она в пустоту. – А вы – нет.

– Ночь прошла быстрее, чем вы думали, – заметил Стив.

В двухместной каюте ничего не изменилось, даже снятый портрет лежал на том же месте. Стив по-вчерашнему прохаживался вдоль стены, словно чего-то ждал.

Через несколько секунд – Андрей не успел и присесть – в помещении появилась женщина. На ней были узкие черные брюки и водолазка – одежда, подходящая и для работы, и для пикника, и для шопинга. Она и сама казалась как бы… универсальной. Лет тридцати с небольшим, темноволосая, стриженая «под мальчика». С другим выражением лица она была бы красивой. Вернее, так: красивой она была бы, если б ее лицо хоть что-нибудь выражало.

Стив сдвинул каблуки – этого было достаточно, чтобы понять, кто здесь главный.

– Ксена, – представил он женщину.

Та, не реагируя, прошла к стулу. Андрей замер посреди каюты.

– Раздевайтесь, – велела Ксена.

Он недоуменно взглянул на Стива.

– Раздевайтесь, – подтвердил тот.

Стянув рубаху, Андрей кинул ее на кровать. Затем, чуть помедлив, разулся и начал расстегивать ширинку.

– Дальше, – сказала Ксена.

Андрей вздохнул и вслед за рубашкой отправил брюки. Затем и трусы.

Ксена рассматривала его, как мандарины в овощной лавке.

– Повернитесь.

Он выполнил. После того, что она видела, прятать от нее задницу не имело смысла.

– Вы в хорошей форме, – оценила Ксена. – Для человека, который провел пять лет в камере.

– А для не-человека?..

– Вы не ответили на вопрос.

– Я не слышал вопроса, – проговорил Андрей, копируя ее манеру. Получилось какое-то кривляние, но это Ксену не волновало.

– Вы следили за своим телом, – сказала она. – К чему-то готовились? Чего-то ждали? Надеялись на освобождение?

– Не готовился, не ждал, не надеялся, – сообразив, что такой ответ ее не удовлетворяет, Андрей добавил: – Это лишь один из способов не сойти в камере с ума.

– Какие еще способы вам известны?

– Еще – разгадывать кроссворды. Но в газете их не было. А еще, я слышал, можно сочинять романы, только, по-моему, это и есть прямая дорога в дурдом. Я оденусь, вы позволите?

– Нет. Обратно.

Он повернулся к ней снова – всем фасадом.

– У вас на груди изображен крест.

– Полагаю, крест символизирует конец жизни, – высказался Стив.

– Это правда? – спросила Ксена.

– Да, – Андрей помедлил. – Правда.

– Вы от него избавитесь.

– Почему?

– Потому что служба у нас – не конец, а начало, – Ксена резко поднялась.

– С чего вы взяли, что я буду у вас служить? – пробормотал Андрей.

– Это очевидно, – сказала она, покидая каюту.

Стив выдержал паузу и занял место у стола.

– Одевайтесь, Андрей Алексеевич.

– Я не Алексеевич.

– Андрей Алексеевич Волков, – спокойно произнес Стив.

– И никакой я не Волков, – Андрей запутался ногой в брючине и чуть не упал. – Вы… перепутали? Вы меня с кем-то перепутали! – расхохотался он.

– Это ваши новые анкетные данные.

– А вам доступно такое понятие, как юмор?

– Понятие доступно, – ответил Стив. – К делу. Имя вам решено не менять. У вас и без того будут проблемы с самоидентификацией.

– Погодите, погодите! Вы что это?.. Вы о чем?

– Мы ценим каждого сотрудника. Мы обеспечим вам максимальную безопасность. Но мы не можем уделять вам чрезмерное внимание, а это значит…

Андрей закрыл глаза. Всё это значило только одно: он продался.