Лавка, несмотря на ранний час, оказалась открыта, посетителей приветствовал сам хозяин – длинный и черный, словно уж, с единственным глазом, который сверкал, как драгоценный камень. Вторая глазница скрывалась под повязкой.

– Что угодно почтенным? – поинтересовался Иаков, ответив на поклон. Бергу он улыбнулся как старому знакомому.

– Вот для него нам нужен меч. – Берг ткнул пальцем в Харальда и широко осклабился. – Но ты не мешай, я сам выберу…

И Теневой направился в тот конец лавки, где на широком прилавке были разложены клинки. Одни были прямые, словно полет стрелы, другие плавно изгибались, как хищники в прыжке. Были короткие, меньше аршина в длину, а у стены стояли огромные, почти в человеческий рост. Лезвия таинственно мерцали в полумраке, и Гуннар заметил, как у Харальда расширились глаза. Оружие явно притягивало его.

Берг не проявил к мечам никакого почтения. Он вертел их и рассматривал, словно выбирал не благородное оружие, а банальную упряжь для лошади.

При этом ещё и ухитрялся бурчать себе под нос.

– Так, этот тяжеловат… Ага, фальчион… незачем он нам… Так, этот только для конного боя… Ага, этот хорош, но сталь дрянная… Вот. Отлично. То, что надо!

Харальд просто прикипел глазами к выбранному клинку. Он не был особенно большим – длина его вряд ли превышала полтора аршина. Неширокое лезвие имело кровосток, а рукоятка заканчивалась тяжелым граненым навершием.

На лице юноши отразилось восхищение. Гуннар тоже одобрительно покивал, и Берг, довольно ощерившись, повернулся к хозяину.

– Сколько хочешь за него?

Названная сумма заставила Гуннара подпрыгнуть, началась торговля. Иаков ярился и брызгал слюной, доказывая, что отдает отличное оружие практически даром. Берг презрительно кривил губы, отвечая, что за такие деньги они купят десяток подобных мечей! Харальд стоял и переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что происходит.

Кончилось все к обоюдному удовлетворению В придачу к мечу были приобретены ножны с поясным ремнем.

– Помни, – сказал ставший вдруг очень серьезным Берг, помогая юноше застегнуть пряжку, – что меч нельзя обнажать в обычной драке! Он – для серьезного боя, когда предполагаешь сражаться насмерть!

Харальд кивнул. Лицо его, обычно спокойное, в этот миг выражало настоящую радость, и Гуннар махнул рукой на потраченные деньги, почувствовав вдруг, что ради такого он отдал бы все, что у него оставалось.

– Ну что, завтра начинаем учебу, – сказал Берг, когда они дошли до «Спившегося демона». – За неё мне заплатил атаман, так что должны будете ему. Удачи!

Рыжебородый поднял кулак в прощальном жесте и исчез. Гуннар покачал головой и печально вздохнул.

Оружие приятной тяжестью лежало на бедре, рождая в душе какое-то новое, странное чувство. Будто у него, у Харальда, появился ещё один надежный друг, который не предаст, не бросит. Всегда придет на помощь в опасности и выручит в трудную минуту.

Но Гуннар, не слушая возражений, велел меч снять и пореже носить.

– Нацепив эту железку, – сказал он, – ты даешь всякому понять, что умеешь ею владеть. И учти, могут найтись желающие проверить твое умение. В городе полно забияк-наемников, которые будут рады унизить человека из другой дружины. Да и для спесивого молодого родовитого ты можешь показаться легкой добычей.

Спорить Харальд не стал.

Он просто попросил у Гуннара денег. Тот так удивился подобной просьбе, что дал, даже не спрашивая, зачем они воспитаннику…

А тому просто хотелось повидать Ару, и иного способа, как прийти в «Зеленую розу», юноша не придумал.