Для Констанция же молодой Юлиан представлял собой не более чем незначительный источник раздражения. Сначала император отослал его к Евсевию в Никомедию, а потом, когда Юлиану исполнилось одиннадцать лет, в далекую Каппадокию; компанией при этом мальчику служили одни только книги. В 349 г., будучи уже очень хорошо подкован как в классической, так и в христианской литературе, он получил разрешение серьезно заняться науками. Следующие шесть лет были счастливейшими в его жизни – Юлиан провел их путешествуя по всему греческому миру, переходя от одной философской школы к другой, слушая величайших мыслителей, ученых и риторов своего времени. Из числа непосредственных учителей Юлиана более всего привлекал Либаний, который отвергал христианство и оставался гордым язычником, открыто исповедовавшим свою веру. Вскоре и Юлиан стал отдавать предпочтение богам античности, хотя пройдет еще десять лет, прежде чем он открыто признается в своем вероисповедании.

Соученик Юлиана в Афинах Григорий Назианзин так вспоминал его:

«Не было вообще никаких признаков сильного характера в этой странно изогнутой шее, в этих ссутуленных, подрагивающих плечах, этих диких глазах, мечущих быстрые взгляды, этой шатающейся походке, этой надменной манере шумно выдыхать через рельефный нос, этих смешных выражениях лица, этом нервном, неконтролируемом смехе, этой вечно кивающей голове и этой запинающейся речи».

Будучи одним из ведущих христианских теологов империи, Назианзин, по всеобщему признанию, судил о Юлиане предвзято. Однако портрет, который он рисует, по крайней мере отчасти, подтверждается другими описаниями, дошедшими до нас. Юлиан не был красавцем. Он имел плотную и приземистую фигуру. Ясные темные глаза у него удачно сочетались с прямыми бровями, но все лицо портили огромный рот и свисающая нижняя губа.

Совершенно лишенный властных амбиций, Юлиан не просил ни о чем большем, кроме как о том, чтобы ему было позволено оставаться в Афинах с его учителями и его книгами, но он не мог ослушаться повеления императора и прибыл в Милан. После мучительного ожидания, длившегося несколько дней, Юлиан был должным образом принят Констанцием, который ему сообщил, что отныне он цезарь. Молодого человека подстригли, побрили, а его нескладное тело втиснули в военную форму. 6 ноября Юлиана представили войску, которое шумно приветствовало его.

Юлиан всему учился быстро. И в большей степени ему, чем его осторожным полководцам, принадлежит заслуга в проведении ураганной военной кампании летом 356 г. Армия Юлиана прошла от Вены до Кёльна, который он вернул империи. На следующий год вблизи Страсбурга 13 000 его легионеров сокрушили франкскую армию численностью более чем 30 000 человек. В результате враг оставил на поле боя около 6000 человек убитыми, Юлиан же потерял только 247 солдат. Последовало еще несколько побед, и к концу десятилетия власть империи на Западе была полностью восстановлена.

А вот на Востоке, где непосредственно правил Констанций, ситуация была куда менее благополучная. В 359 г. император получил письмо от персидского шаха:

«Шапур, Шахиншах, брат Солнца и Луны, посылает приветствие…

Правители вашего государства были свидетелями того, что вся территория, прилегающая к реке Стримон и заключенная в границах Македонии, некогда принадлежала моим предкам; но, поскольку мою душу тешит умеренность, я удовольствуюсь получением Месопотамии и Армении, которые были обманным путем отторгнуты от владений моего деда. Я предупреждаю вас, что, если мой посол вернется с пустыми руками, я выступлю против вас со всей своей армией, как только закончится зима».