С политической точки зрения лучшего выбора и сделать было нельзя. Венеция, разумеется, была основателем Ломбардской лиги, хотя, с другой стороны, недавние разногласия с Византией мешали ей играть слишком активную роль в делах лиги. В какой-то момент под стенами Анконы она даже боролась рядом с боевыми отрядами Священной Римской империи. Продолжительностью своей независимости она превосходила любой город Северной Италии. Для нее, большой, великолепной метрополии, не составляло труда разместить у себя всех европейских аристократов – принцев, епископов, послов и других знатных представителей ломбардских городов и предоставить им условия, к которым они привыкли.

10 мая 1177 года приехал папа со своей курией. Его принял дож и патриархи Градо и Аквилеи. После торжественной мессы в соборе папу отвезли в государственной барке в патриарший дворец в Сан-Сильвестро. Помещение предоставлялось в его распоряжение на весь срок, который был ему необходим. До встречи с императором нужно было проделать много работы. Во время дискуссий в Ананьи папа не успел высказаться от лица Сицилии и лиги. И та и другая должны были достигнуть соглашения с императорскими полномочными представителями, если обещанный поцелуй мира обретал значение, на которое рассчитывал папа. Сейчас в патриаршей капелле начался второй раунд переговоров. Между тем император, вход которому, по условиям договора, на венецианскую территорию был все еще запрещен, находился в ожидании в Равенне.

С представителями лиги особенно трудно было договориться, и переговоры растянулись почти на два месяца. К началу июля дело, однако, сдвинулось с мертвой точки, и, чтобы ускорить процесс, папа согласился допустить Фридриха в Кьоджу: там можно было связаться с ним в течение дня. До этого момента император демонстрировал неожиданную для него сдержанность, и это в ситуации, которая должна была казаться ему страшно унизительной, однако под конец он начал проявлять признаки нетерпения. За шесть лет разрыва с Венецией число его сторонников выросло настолько, что теперь они составляли влиятельную фракцию. Они понуждали его немедленно въехать, не обращая внимания на папское вето, и заставить Александра и ломбардцев согласиться на более благоприятные для него условия. Фридриху очень хотелось так и поступить, однако он отказался от этого шага без одобрения дожа. Дзиани, понимая, что отказ может спровоцировать восстание в пользу императора, колебался. Послы из лиги, обуреваемые гневом и опасениями, отбыли в Тревизо. На какой-то миг показалось, что осторожная дипломатия прошедшего года ни к чему не привела.

Положение спасли сицилийцы. Лидер их делегации, архиепископ Салерно Ромуальд, приказал своим кораблям готовиться к быстрому отправлению, намекнув тем самым, что, если он и его миссия уйдут, то его хозяин, король Вильгельм, не замедлит с местью Венеции. Этот намек был слишком ясен. В прошедшие два года в Палермо, Мессине и Катанье сильно выросло количество венецианских купцов. Ничто не мешало Вильгельму повторить ход Мануила Комнина в 1171 году. Отбросив колебания, Дзиани издал указ, подтверждающий, что въезд Фридриха Барбароссы в Венецию может быть позволен только после санкции папы.

Кризис, похоже, подействовал целительно на всех участников переговоров. 23 июля 1177 года соглашение было готово. По просьбе папы венецианская флотилия направилась в Кьоджу и привезла Фридриха в Лидо. Туда направилась делегация из четырех кардиналов. В их присутствии Фридрих торжественно отрекся от антипапы и официально назвал Александра настоящим понтификом, а тот, в свою очередь, снял семнадцатилетнее отлучение императора от церкви. Теперь наконец-то ему разрешили появиться в Венеции. На следующий день рано утром дож, с внушительной свитой аристократов и священнослужителей, сам прибыл в Сан Николо ди Лидо, где Фридрих провел ночь. Он лично препроводил императора на барку дожа «Бучинторо», особо украшенную для этого случая, и они торжественно поплыли к набережной Моло.