Так к концу пятого года на посту дожа Пьетро Орсеоло II обеспечил коммерческие перспективы республики поддержкой двух главных сил христианского мира. На полноводных реках Северной Италии никогда еще не было столько венецианских барж, они утопали почти до ватерлинии под тяжестью груза: железа и дерева, зерна и вина, соли и – несмотря ни на что – рабов. Суда шли вверх по течению, грузы регистрировались в расчетных палатах Вероны, Пьяченцы или Павии, откуда их транспортировали по суше через Апеннины в Неаполь, Амальфи и соседние города или же через Альпы в Германию и Северную Европу Другие, более тяжелые суда шли на юго-восток Адриатики, вокруг Пелопоннеса, снова на север в Константинополь и даже иногда в Черное море. Другие купцы все же сосредоточивались на новых рынках, которые до сих пор быстро расширялись, то есть в странах ислама. Прежде, хотя и торговали с арабами – вспомним, как венецианские купцы, зайдя по делам, прихватили из Александрии мощи святого Марка, – торговлю всегда сдерживали склонность сарацин к пиратству. Венеция не забыла об их нападении на лагуну 150 лет назад, которое с трудом удалось отразить. Западный христианский мир до сих пор чурался дружеских отношений с неверными. И это взаимное недоверие Пьетро Орсеоло собирался преодолеть. Он отправил своих послов во все уголки Средиземноморья – туда, где развевалось зеленое знамя Пророка, – в Испанию и в Северную Африку, к берегам берберов; в Сицилию и на Восток; ко дворам Алеппо, Каира и Дамаска, в Кордову, Каир и Палермо. Один эмир за другим любезно принимал венецианцев и соглашался на их предложения. Посланники с гордостью и удовлетворением привозили договоры дожу. Императоры на Востоке и Западе, с тревогой ожидавшие мусульманской угрозы, могли бы прийти в ужас от его поступков и обвинить в предательстве веры. Но Пьетро, истинный венецианец, предпочитал торговлю кровопролитию, ведь она была намного выгоднее.

Расширившейся венецианской торговле мешало только одно препятствие – славянские пираты на далматском побережье. Последний крупный поход против них – тот, который в 887 году возглавил Пьетро Кандиано, – закончился катастрофой и гибелью самого дожа, и, хотя лет шестьдесят спустя его внуку удалось в какой-то мере восстановить поруганную честь семьи и республики, опасность меньше не стала. Всю вторую половину X века Венеция вынуждена была платить ежегодную дань за право прохода ее кораблей по узкому Адриатическому морю. Но Пьетро Орсеоло шантажу не поддавался. Вступив в должность, он запретил позорную практику а когда пришло время для следующей выплаты, направил в Далмацию шесть венецианских галер, чтобы те воспрепятствовали возможным ответным действиям пиратов. Разгорелся бой. Остров Лисса[31], один из главных пиратских оплотов, сдался венецианцам, и те радостно вернулись в лагуну, загрузив корабли пленниками обоих полов.

Венеция выиграла первый раунд, тем не менее пираты еще не были побеждены. В основном они сосредоточились в устьях Наренты и Цетины, и теперь обратили свой гнев на беззащитных жителей прибрежных городов. Эти люди не имели с морскими разбойниками ничего общего, отличаясь по национальности и языку. Пираты были хорватами, славянским народом, спустившимся с Карпат в VI и VII веке, в ходе славянской экспансии на Балканский полуостров. В X веке они образовали собственное государство. Это государство, однако, никогда не занимало все побережье Далмации. Население Пулы, Зары, Трау, Спалато[32], а также многих других более мелких прибрежных селений составляли потомки латиноязычных племен, чьи предки были гражданами Римской империи. На своих хорватских соседей они смотрели как на варваров. Эти города, за исключением Зары, официально подчинялось Константинополю. Однако власть Византии была здесь скорее фиктивной, чем реальной. Как пишет один из историков Венеции Р. Чесси, «имя императора официально прославляли и уважали, однако на деле ему не подчинялись, да и сам он не отдавал приказов». Слишком хорошо зная, что помощи оттуда ждать нечего, они обратились к Венеции.