Свобода воли индивида в сфере частного права, в свою очередь, определялась условиями экономического, политического быта, в котором он жил и действовал. С учетом этого обстоятельства названный ученый делал заслуживающий внимания вывод, позволивший научно доказать несостоятельность воззрения относительно заметного варяжского следа в древнерусском праве. Как признавал И. Д. Беляев, «самостоятельное общество, пока оно самостоятельно, не может подчиняться чуждым законам, привнесенным со стороны; подчинение чуждым законам есть уже явный признак падения общества. Законы должны вытекать из исторической жизни народа. Связь между законом и внутренней исторической жизнью народа так неразрывна, что ни изучение законодательства не может быть вполне понято без изучения внутренней жизни народа, ни изучение внутренней жизни народа – без изучения законодательства»[66].

Итак, в изложенном можно услышать далекое эхо материалистической теории права, требующей исследовать право в тесной неразрывной связи с конкретно-историческими условиями его существования, в которых материальные, в частности экономические, отношения играют в конечном счете решающую роль. Однако неопределенность термина «внутренняя жизнь народа», отсутствие ясных представлений о ее движущей силе, равно как и об источнике развития, самодвижения права, привели к тому, что верно констатируемый исторический факт был интерпретирован упрощенно и односторонне. В лучшем случае дело свелось к описанию истории борьбы мнений в процессе подготовки и принятия соответствующего законодательного источника и последующему догматическому изложению его содержания.

История права и правосудия в работах российских правоведов не смогла подняться выше эмпирического описания исследуемых процессов и формулирования отдельных весьма точных положений о действительных исторических причинах того или иного правового явления без какой-либо надежды на осознание и верное изложение его внутренних и внешних движущих сил. Методология исторических исследований в этот период довольствовалась, по признанию М. Ф. Владимирского-Буданова, догматическим, философским (принципы теории естественного права), историческим и историко-сравнительным методами[67]. Основные результаты исследований древнерусского права и правосудия, проведенных российскими правоведами во второй половине XIX – начале XX в., свелись к достаточно полному при имеющихся исторических источниках воссозданию процессов формирования исследуемых явлений, догматическому толкованию Русской Правды, иных юридических текстов, а также к раскрытию практики действия законодательства и его последующего развития.

Историография древнерусского правосудия и законодательства, проводимая в условиях Советского государства, подразделяется на два периода: сталинский (1924—1964 гг.) и общенародного государства (1965—1991 гг.). Историографии присущи четыре особенности:

1) крайне незначительное число публикаций, посвященных исследованиям проблем древнерусского правосудия и законодательства;

2) неудачная попытка использовать марксистскую методологию в познании закономерностей становления и развития Древнерусского государства, права и правосудия; 3) проведение в 1970—1980-х гг. большой источниковедческой работы, благодаря которой тексты древнерусских законов и иные правовые акты стали доступными для широкого круга юристов и историков; 4) появление в 1980-х гг. устойчивой оппозиции марксистской концепции древнерусской истории общества, государства и права.