Однако ценность работы не ограничивалась только удачной классификацией. Н. В. Калачовым были определены цели и процедуры изучения Русской Правды. Для того чтобы Правда стала действительным источником знаний для историков, юристов и филологов, необходимо было доказать ее достоверность как документа, который действительно существовал в Древнерусском государстве и использовался в качестве его основополагающего закона. С этой целью ученый полагал необходимым осуществить предварительно три меры: во-первых, опубликовать «полное издание текста Русской Правды»; во-вторых, дать филологическое толкование слов, выражений и оборотов речи, которые вышли из употребления в XIX в. и большей части читателей будут непонятны; в-третьих, дать юридическое толкование нормативных положений Русской Правды.
Только после верного уяснения филологического и юридического догматического толкования можно «приступить к критическим выводам касательно образа составления Русской Правды, ее подлинного содержания в XI, XII и других столетиях, ее достоинства как источника права и памятника не только отечественного законодательства, но и словесности». Однако Н. В. Калачов не счел возможным брать подобную работу на себя и ограничился лишь «изложением некоторых исследований, которые преимущественно должны служить основанием для подробного юридического разбора этого памятника»[12].
Озабоченность Н. В. Калачова обоснованием достоверности Русской Правды была отнюдь не беспочвенной, поскольку отношение к ней историков, юристов, государственных деятелей и иных лиц сразу после ее опубликования было неоднозначным. Сам же этот ученый признавал Русскую Правду частным сборником законов, обычаев и судебных решений, размещенных без особой системы и какой-либо логики. Аналогичного мнения придерживался М. Ф. Владимирский -Буданов, полагая, что Русская Правда представляет собой ряд сборников, составленных частными лицами из княжеских уставов, обычного права и частных византийских источников [13].
Н. Л. Дювернуа занимал прямо противоположную позицию. По его мнению, «Русская Правда представляет собой непрерывное, независимое от какого-либо внешнего, постоянного местного авторитета собрание юридических положений». Поэтому вполне естественным выглядит стремление к ее повсеместному переписыванию как источника поучений, как лучшего руководства для разъяснения вопросов судебной практики[14].
В. О. Ключевский видел в Русской Правде лишь церковный судебник, которым должны были пользоваться церковные судьи при рассмотрении уголовных дел по обвинению с лужителей церкви в совершении преступлений, не подсудных церкви. Свои выводы он обосновывал двумя обстоятельствами: 1) отсутствием в Русской Правде норм, закреплявших порядок проведения судебных поединков (поля), осуждаемых церковью; 2) нахождением текста данного источника права в составе церковных сборников Кормчей книги и Мерила Праведного.
М. Т. Каченовский вообще отрицал способность славянских народов иметь письменность, заниматься торговлей, иметь деньги, полагал, что на Русь деньги пришли не ранее XIII в. из Ганзы. С учетом этого обстоятельства он полагал, что не только в России, но и во всей Европе до XIII в. не было ни городских общин, ни принимаемых ими законов. Соответственно, Русская Правда как письменный источник права если и могла появиться в Древней Руси, то не ранее XIII в.