Они также ненавидели друг друга, чему исследователи позднейшего времени пытались найти рациональное объяснение. Возможно, Красные были аристократами, а Белые – торговцами, быть может, Зелёные исповедовали халкидонское христианство, а Синие предпочитали монофизитскую ересь. Увы, эти объяснения не выдерживают критики. Ненависть поклонников гонок была иррациональной, как и ненависть футбольных фанатов, готовых избить фаната команды-соперника до потери чувств.

К тому времени, как Анастасий скончался от старости в 518 году, спортивные фанаты разделились на две противоборствующие фракции – Синие, поглотившие Красных, и Зелёные, покорившие Белых. Их жестокость росла, они использовали любые поводы, чтобы убивать поклонников команды-соперника. Три тысячи Синих были убиты в Константинополе в мятеже 501 года, случившемся после объявления результатов гонки колесниц, и мятежи в 507 и 515 были почти настолько же кровавыми.^>16

Анастасий не оставил сына, но у него были племянники, мечтавшие заполучить власть. Однако вместо них императорская гвардия выбрала правителя из своих рядов, семидесятилетнего Юстина, который стал новым императором.

Юстин обладал опытом и поддержкой Синих, а также племянника Юстиниана, который в свои тридцать с небольшим лет уже продемонстрировал недюжинные способности на военном поприще. В 521 году Юстин назначил племянника на должность консула – наивысшую в официальной иерархии Константинополя после императора, и Юстиниан начал принимать всё большее и большее участие в управлении империей.

Он был талантливым правителем и опытным полководцем. Однако он также был ярым поклонником Синих и не предпринимал ничего, чтобы унять беспорядки в городе. Стычки становились всё более жестокими. По словам Прокопия, «они ночью в открытую носили оружие, а днём прикрывали короткие обоюдоострые мечи на бёдрах плащами. По ночам собирались в шайки и грабили знатных людей на форуме или в узких переулках». Жители Константинополя перестали носить золотые пояса и украшения, так как это практически неизбежно делало их жертвами ограбления поклонниками Зелёных или Синих. На закате они торопились по домам, чтобы не оказаться на улицах после захода солнца. Такое положение продолжалось в течение следующих пятнадцати лет, прежде чем вылиться в очередной конфликт.^>17

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 22

Между 471 и 527 годами Северная В эй расширяется к югу, Когуре продолжает завоевания, а Сияла постепенно приобретает самосознание

Северная Вэй была сильна и воинственна, а Лю Сун на юге угасала. Несмотря на такое нарушение баланса, они заключили временное перемирие. Они провели больше времени в сражениях за границы, чем в попытках узнать, как можно укрепить собственные державы, и оба правителя были вынуждены обратить внимание на домашние проблемы, которыми ранее пренебрегали. Император Северной Вэй, Вэй Сяо-вэнь, сказал: «Наши предки-правители тяжело трудились, чтобы удержаться у власти – но установление внутреннего порядка оказалось для них слишком сложной задачей».^>1

Вэй Сяо-вэнь был праправнуком даосского императора Вэй Тай-У, скончавшегося всего за двадцать лет до коронации Сяо-Вэня – странность, которую объясняет тот факт, что все потомки Тай-У становились отцами в возрасте тринадцати-четырнадцати лет. Сам Вэй Сяо-вэнь был коронован в 471 году – четырёхлетним. Изначально им руководила бабушка, она же регентша, вдовствующая императрица Фэн, находившаяся у власти исключительно из-за того, что ей удалось нарушить традиции Северной Вэй. Древний обычай кочевого клана Тоба, не таких уж дальних предков семьи Вэй, предписывал казнить женщин, родивших сыновей вождю, чтобы они не могли повлиять на политику при дворе. Фэн, будучи китаянкой по крови, смогла обойти этот обычай, после чего применила всю свою энергию и находчивость, чтобы добиться наивысшей власти – тем самым доказав, что в кровавой традиции был смысл.