В основании некоторых открытых позднее для широкого посещения музеев и галерей в крупных городах Европейской России лежали частные коллекции, переданные обществу на «благое просвещение». Классической моделью в данном случае является знаменитая Третьяковка – собрание московского купца 1-й гильдии П. М. Третьякова (к 1906 г. она была перестроена и получила соответствующий статусу городской галереи роскошный фасад по проекту художника В. М. Васнецова).

Интерес к «корням» и любовь к прошлому приходят в русское общество вслед за Великой реформой 1861 г. В недавнем прошлом нищие крепостные, разбогатев до миллионных состояний, становятся меценатами и собирателями мирового масштаба (достаточно вспомнить фамилии Мамонтовых, Морозовых, Щукиных). Диапазон собираемых ими произведений и поддерживаемого ими творчества отнюдь не ограничивался отечественным искусством, благодаря чему в российских музеях сосредоточены блестящие коллекции импрессионистов, П. Сезанна, А. Матисса.

Вместе с тем можно заметить, что преимущественный интерес к западному искусству был характерен в большей мере для дворянской среды. В частности – тех художественных кругов Петербурга, которые в конце 1890-х гг. объединились в общество «Мир искусства». Позднее здесь выпускаются журналы «Старые годы», «Золотое руно», «Аполлон». С обществом связана организация нескольких крупных выставок. Публикации журнала «Старые годы» и других изданий способствовали знакомству публики не только с центральными дворцовыми и садовыми ансамблями Петербурга и пригородов, но с огромным количеством усадебных сооружений провинции, большинство которых исчезло с лица земли еще в первые революционные годы. Под эгидой редакции «Старых годов» сформировалось Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины, которое продолжило деятельность в послереволюционный период и существует в наши дни.

Интерес к допетровскому искусству и его изучение осуществлялось многие десятилетия в рамках церковной археологии и строго академической науки. Собственно церковная археология, включавшая практически все сферы религиозного православного изобразительного и архитектурного творчества, складывается с середины XIX в. Выпускаются «Вестник общества древнерусского искусства при Московском публичном музее», «Труды Императорского Московского Археологического общества», под общим названием «Древности» проводятся археологические съезды. К рубежу столетий в рамках церковной археологии оформляется интерес к собственно художественным аспектам отечественной истории культуры.

Отношение к традициям древнерусского искусства не было однозначным. Поиски «строго русского стиля» начинаются еще в пушкинскую эпоху и получают особое развитие во второй половине XIX в., особенно же в 1880–1890-е гг. в связи с активными церковными строительными работами в Палестине и на Афоне, а также в Германии и Австро-Венгрии – на родине представителей царской фамилии по женской линии, и в любимых местах пребывания «на водах» русской знати (русские церкви в Бад-Эмсе – 1876 г.; Баден-Бадене – 1882 г.; Дармштадте – 1897 г.; Карлсбаде – 1897 г.; Мариенбаде – 1902 г.). К обсуждению задач и современного положения «русской народной иконописи» по высочайшему распоряжению привлекается всемирно известный академик-византинист Никодим Павлович Кондаков (1844–1925).

Как и внимание к прошлому в целом, осознание его важности, волна увлечения древнерусским искусством затронула относительно узкий круг общества. Тяготение к нормативной эстетике, к «современному» преобладало. Отсюда – закономерная цепь утрат и уничтожения «отжившего». В конце XIX в. к наиболее печальным акциям следует отнести полное уничтожение фресок середины XII в. в соборе Переславля-Залесского и частичное – в другом древнем ансамбле, церкви Георгия в Старой Ладоге. В это же время при «обновлении» было разобрано и погибло много деревянных храмов Севера.