С конца XVIII в., пишет автор, основным культурным фактором эпохи становится идеологическая борьба. Если до 1789 г. на первом месте находились национальные или династические интересы, а идеология играла вторичную роль, то теперь все культурное пространство Европы стало полем идейных сражений. При этом именно отношения между Россией и Францией, двумя крупнейшими европейскими державами, их взаимопритяжение и их антагонизм оказывались решающими для судеб не только континента, но и всего мира.

В культуре России начала XIX в. автор выделяет два пласта: аристократический, выросший на романо-германских ценностях и традициях, завезенных в Россию в эпоху Петра Великого, и православный, имеющий византийско-славянские корни. Влияние французской культуры в России проявлялось лишь в привилегированном франкоговорящем слое, составлявшем 5% жителей страны. Подавляющая же часть образованного населения, включающая духовенство, средний класс, старообрядцев, оставалась вне этого влияния.

Основные фигуры, оказавшие воздействие на развитие идей в начале XIX в., считает автор, – Наполеон и Александр I, идейно противостоявшие друг другу, в то же время взаимодополняя, влияя друг на друга.

Александр I, в котором иррационализм и метафизика сочетались с тонким умом и необычайным дипломатическим чутьем, унаследовал от Екатерины Великой актерский талант, еще более развившийся под влиянием полученного им воспитания. Императрица в качестве воспитателей своего внука привлекла ряд выдающихся личностей, идейные взгляды которых были подчас взаимоисключающими, например Ф. де Лагарпа и М.Н. Муравьёва, сотрудника Вольного собрания любителей российского слова, преподававшего великим князьям Александру и Константину Павловичам русскую словесность, историю и нравственную философию. Такое разнообразное влияние его воспитателей сделало Александра I одной из самых загадочных фигур в русской истории – «сфинкс, не разгаданный до самой могилы», как называл его П.А. Вяземский.

Перемирие, заключенное между двумя императорами после Тильзита (1807) и Эрфурта (1808), стало передышкой, необходимой перед новым неизбежным столкновением. За политическими соображениями стоял культурный, идеологический аспект невозможности сосуществования двух миров в Европе – революционного и традиционного. Александр I и Наполеон олицетворяли собой разные культуры, идеологические системы, разные исторические концепции. Александр – наследник византийских ценностей, «христианский Цезарь», защищающий традиционный мир от еретических новшеств, носителем которых был Наполеон. Православный государь выступал и как глава, и как отец Церкви, не подчиняющийся никакому закону, кроме Закона Божьего. Отсюда возникает проблема легитимности верховной власти, очень важная для русской истории и ее политической философии. Восшествие на престол, «венчание на царство» являлось своего рода венчанием царя с Церковью, что в русском языке обозначалось одним и тем же словом. Сущность царской власти – мистическая, священная. Церемония помазания, пришедшая в Россию с Востока, придавала власти монарха неприкосновенный характер, она не могла зависеть ни от соображений личной выгоды, ни тем более становиться объектом «социального договора».

Власть Наполеона, пишет автор, также была исполнена верховной сущностью, но другого рода, поскольку основывалась на идеях антихристианского мистицизма, проповедуемого в масонских ложах XVIII в. Без учета этого соображения многие предприятия Наполеона, в том числе экспедиции в Египет, Сирию, Россию, остаются неясными, особенно если учитывать, чем они закончились. Таким образом, антагонизм этих двух людей был принципиальным и в области духовной – христианскому мистицизму Александра противостоял антихристианский мистицизм Наполеона.