Центр стремился использовать военный и организационный опыт дворянства и его связи для объединения местного населения. В обмен на лояльность дворянство получало от центра поддержку своего высокого статуса в местных обществах. Действуя в сотрудничестве с разными группами населения на местах, центр создал систему местной администрации. Ее длительное существование дает историкам возможность переоценки вопроса о том, было ли Московское государство слабым или сильным. Способность монархии убеждать или принуждать различные группы общества способствовать укреплению военной мощи государства нельзя недооценивать. Если Иван IV был способен собрать 100 тыс. человек для войны, то его «царство» было совсем не слабым государством. Московские власти преуспели в объединении местных обществ и мобилизации их ресурсов для войны (195, с. 103). Провинциальная администрация стала важным консолидирующим фактором, расширились их полномочия.
Интеграция и локализм в Московском государстве были дополнявшими друг друга процессами. Они возникли одновременно и были неразрывны. «Локализм – не препятствие интеграции. Правящие элиты России объединяли различные территории и народы идеологическими средствами, созданием сложных административных и экономических связей и последовательным стремлением приобрести и сохранить статус великой державы. Различные влиятельные центральные и местные группы продвигали свои собственные интересы через эти механизмы и таким образом взаимодействовали друг с другом и с государством. Все эти политические, культурные и экономические факторы вносили вклад в долговременную сплоченность России» (195, с. 272).
Книга о казаках в Сибири (1598–1725) (252) аттестуется в западной историографии как новационное исследование взаимоотношений органов центральной и местной власти. «Субординация» часто нарушалась: местная власть не торопилась выполнять распоряжения, идущие «сверху», руководствуясь своими, местными интересами. Но власти на окраинах страны неизменно были верны царю10 (252).
Проф. Мичиганского ун-та В. Кивелсон (120) считает, что изучение картографии XVI–XVII вв. дает возможность по-новому рассмотреть многие проблемы этого времени и прежде всего – историю закрепощения крестьянства и завоевания Сибири. Топографические карты свидетельствуют о «динамичном земельном рынке». Наряду с писцовыми книгами они фиксировали складывавшуюся систему крепостничества (120, с. 98). По мнению автора, картографирование новых земель содействовало упрочению колониального господства (92, с. 211).
Большое внимание уделяется историками времени и личности Ивана Грозного, укреплению его власти, реформам и внешней политике, как и преобразованиям Петра I, российской модернизации. Авторы сборника статей о модернизации Московии в XVII столетии считают, что необходима существенная переоценка истории России этого времени (153).
В их книге представлены некоторые важные аспекты российской истории, которые «до сих пор или не были известны, или недооценивались» (153, с. 1). Так, например, крайне редко употребляется применительно к Московии XVII в. такое понятие, как «модернизация». В российской историографии, особенно в работах, посвященных преобразованиям в стране, наибольшее внимание уделяется Петру I. Мнение о Петре как отце «современной, европейской России» не только глубоко укоренилось в российском общественном сознании – оно распространено и на Западе, даже среди профессиональных историков. Этот культ Петра приводит к тому, что явно недостаточно изучаются его предшественники, что обусловливает упрощенное понимание пути страны к статусу великой державы. Поэтому одна из основных целей книги – отказ от этой традиции. Авторы сборника, не отрицая значения роли Петра Великого в истории, стремятся показать его в историческом контексте – в той преемственности, в связи его преобразовательных программ с реформами его предшественников. К тому времени, когда Петр пришел к власти, Россия уже имела культуру реформ и нововведений, которые явились в результате сознания слабости России по сравнению с ее западными соседями, что выявлялось при различных контактах россиян с европейцами. Петр основывался на этой традиции, подчеркивается в книге, а не создал Россию из ничего.