Императрица Анна Иоанновна

Но это будет позже. А пока, ужаснувшись появлению на её пути подстроенного, как ей казалось, кем-то специально московского «провала», Анна Иоанновна принимает решение вернуться в Петербург. Гвардейцы не подведут. На них можно положиться. Только бы не забывать о них заботиться. Она и впрямь будет их пестовать и лелеять, а они будут отвечать ей своей преданностью и любовью. Примеры тому уже были. В лейб-гвардии Измайловском полку, основанном ею в 1730 году, традиционным шитьём мундира был шнур в виде заплетённой женской косы. По полковому преданию, при основании полка к императрице обратились с вопросом, какое шитьё даровать новым гвардейцам. В это время Анна Иоанновна занималась утренним туалетом. Она посмотрела на заплетенную уже свою косу и лукаво улыбнулась. Таким образом, если доверять гвардейскому фольклору, вопрос был решён. В гвардейских полках чтили не столько формальные, сколько чисто человеческие, в данном случае едва ли не семейные, отношения государей к своим защитникам.

Жизнь в Петербурге, не в пример Москве, была более весёлой, раскованной, без оглядки на старинные традиции, которые в Первопрестольной особенно чтились. О празднествах, устраиваемых Анной Иоанновной в Зимнем дворце, в народе долгое время рассказывали самые непристойные легенды. Чего стоит одна свадьба шута Педрилло, которого прилюдно женили на обыкновенной козе. На свадьбе якобы присутствовал весь двор, а честь удерживать несчастное животное, пока шут исполнял свои супружеские обязанности, отстаивали виднейшие приближённые императрицы.

Герцог Э.И. Бирон

Скабрезная циничность этой легенды была столь очевидна, что позже возникла другая легенда о том, что же произошло на самом деле в императорском дворце. Эта легенда всё произошедшее сводила к обыкновенной ловкости шута Педрилло, который будто бы решил обогатиться, используя случайно подвернувшееся обстоятельство. Как утверждают современники, Педрилло был женат на очень невзрачной женщине. Она редко появлялась в царских покоях, и за глаза её назвали «Козой». Как-то герцог Бирон, по обыкновению, решил подсмеяться над шутом императрицы. «Правда ли, что ты женат на козе?» – спросил он Педрилло. «Не только правда, – ответил находчивый шут, – но моя „коза“ беременна и скоро должна родить. Смею надеяться, что ваше высочество будете столь милостивы и не откажетесь, по русскому обычаю, навестить родильницу и подарить на зубок что-нибудь младенцу».

Бирон рассказал о встрече с Педрилло императрице. Той понравилась выходка шута. Оставалось дождаться благополучных родов. Через несколько дней Педрилло радостно сообщил Бирону, что его «коза» благополучно разрешилась от бремени и просил назначить день встречи. Вот тут-то и началось настоящее, в духе античных мистерий представление. Императрица приказала Педрилло лечь в постель с настоящей живой козой и пригласила весь двор поздравить шута с семейной радостью. Понятно, что каждый постарался принести достойный подарок, в результате чего Педрилло заметно обогатился.

Кроме дворцовых праздников, в Петербурге часто устраивались уличные забавы с сожжением потешных огней, или фейерверков, как их называли на манер просвещённой Европы. С одного из таких праздников началась череда тревожных и мрачных предзнаменований, которые не покидали мнительную императрицу до самой смерти. Якоб Штелин в своих «Записках об изящных искусствах в России» рассказывает, как однажды во время шумного и весёлого праздника Анна Иоанновна обратила внимание на свой портрет в полный рост, с короной и скипетром, в окружении горящих плошек. Императрица как-то сникла и, обращаясь к Бирону, промолвила: «Неужели им больше нечего делать, кроме как сжигать меня, как ведьму?»