Во-первых, выступавшие ранее единым фронтом против остального мира европейцы разделились на военно-политические блоки по поводу обострившихся колониальных проблем. «Раздел мира» фактически совершился лишь двумя морскими державами – Великобританией и Францией. Небольшие «куски» в Африке и Америке имели Голландия, Бельгия, Португалия, Испания, но ни одно из этих государств в девятнадцатом веке уже не являлось великой державой. Между тем обладание колониями являлось одним из существенных признаков жизнедеятельности великой державы, ибо от этого фактора зависело как участие государства в мировой торговле, так и развитие экономики страны, выступавшей базисом великодержавности.

Объединенная после 1870 года Германия, чья экономика развивалась столь бурными темпами, что оставила позади все страны Европы, в том числе и Великобританию, так же, как и прочие страны, нуждалась в колониях и торговом флоте. Но «свободных», не колонизованных территорий оставалось до обидного мало, а на море господствовал английский флот, за чьей спиной уже зримо поднимал голову заокеанский гигант – Соединенные Штаты Америки. Если Франция худо-бедно развивала свою морскую торговлю, благодаря многочисленным колониям в Африке, а экономика Центральной Европы и Балканского полуострова год за годом подминалась Германией, то сама Германия, в силу своего экономического развития претендовавшая на европейскую гегемонию, почитала себя необоснованно «обиженной» ограниченным масштабом доступа к ресурсам планеты.

Италия также поздно вступила на путь колониальных захватов, однако она ни в коем случае не могла испытывать слишком больших амбиций, ибо для того не существовало никаких предпосылок – ни экономических, ни демографических, ни военно-политических, ни каких-либо прочих. Фактически Италия считалась великой державой лишь благодаря своему географическому положению в Средиземноморье. Австро-Венгрия, невзирая на положение великой державы в мировой политике, вообще не имела колоний (хотя и существовала на географической карте мира Земля Франца-Иосифа).

Российская же империя, еще не успевшая как следует колонизовать своих громадных сибирских и дальневосточных просторов, и так медленно продвигалась в глубь Средней Азии в направлении Афганистана и Ирана, где на горизонте уже маячили Персидский залив и Индия, а значит, практически неизбежный конфликт с Великобританией. Экономически Россия была еще довольно слаба, чтобы ускорить темпы своего продвижения на Азиатском континенте, поддерживая свои великодержавные амбиции и претензии военной силой и географическим фактором, – начиная с восемнадцатого столетия европейцы могли думать все, что им было угодно, но не считаться с Российской империей, грозно вставшей со времен Петра Великого на востоке Европы, они уже не могли.

Вдобавок ко всему во второй половине девятнадцатого века к колониальной «гонке», неизбежно имевшей следствием «гонку вооружений» (и здесь технический прогресс оказался как нельзя более кстати), подключились неевропейские страны, претендовавшие на роль великих держав – Соединенные Штаты Америки и Япония. Именно эти государства войнами «открыли» эпоху империализма, победоносно утвердив в них свой новый статус на планете, – испано-американская война 1898 года и русско-японская война 1904-1905 годов (англо-бурская война 1899-1902 гг. в этом контексте представляется как первая «ласточка» грядущего глобального противостояния между Великобританией и Германией). Новые крупнейшие «игроки» на мировой арене отнюдь не способствовали стабильности в международных отношениях.