Но самым великолепным был комплекс Хюррем в Иерусалиме, состоявший из мечети, гостиницы с 55 комнатами для паломников, пекарни, благотворительной столовой, погреба, амбара, сарая, трапезной, туалетов, постоялого двора и конюшни. Полученный османами в наследство от мамлюков, как Мекка и Медина, Иерусалим считался тем местом, откуда пророк Мухаммед вознесся на небеса. Между 1537 и 1541 годами Сулейман произвел косметический ремонт купола Мечети на скале[22] (построенной в конце VII века), придав ему черты, характерные для османского архитектурного стиля, и осуществил масштабную перестройку стен старого города.

Взяв под свою опеку святыни Мекки и Медины, османы, как прежде это делали мамлюки, стали украшать эти места. Мамлюки делали все, чтобы сохранить свое верховенство в этих местах, и отказывали своим соперникам, правителям других исламских государств, в привилегии делать пожертвования, поскольку опасались, что это придаст им бблыний вес. Они не приняли дары сына и преемника Тамерлана Шахруха и отклонили предложение султана Мехмеда II, который хотел накрыть святыню Кааба навесом. У Селима I не было времени демонстрировать свое почтение к святым местам, зато Сулейман осуществил масштабные работы по их реконструкции. В Мекке он построил четыре школы богословия и перестроил минареты Великой мечети, добавив к ним седьмой минарет, который был очень высоким. Он также отремонтировал систему водоснабжения: число приезжих увеличивалось, и обильная подача чистой воды для омовений и утоления жажды теперь стала чрезвычайно актуальной задачей. Помимо этого, Сулейман пожертвовал большие восковые свечи для того, чтобы освещать мечеть во время вечерних молитв, и благовония для Каабы. И в Мекке и в Медине он способствовал строительству благотворительных столовых, названных именем Хюррем.

Отношение осман к доставшимся им в наследство священным памятникам христианского мира характеризовалось не стремлением их разрушить, а неким соперничеством, примером которого был тот факт, что Мехмед II построил свою собственную мечеть в Стамбуле, использовав для этого православную христианскую базилику Айя София. Если не считать того, что Иерусалим был связан с именем пророка, может показаться, что Сулейман проявлял совершенно непонятную щедрость к этому, в сущности небольшому, провинциальному городу. Но именно в нем он мог продемонстрировать самой разнообразной публике свой блеск и великолепие. Финансируемые им и Хюррем Султан общественные работы должны были показать мусульманам, что теперь Иерусалим – город Османской империи, хотя в прошлом он и задолжал своим прежним исламским правителям. Результаты общественных работ должны были заметить и христианские паломники, которые на протяжении всего следующего столетия посещали Иерусалим. Ежегодно их численность составляла около шестисот человек. Но если считать французского посла д’Арамона типичным христианским паломником, то их мало интересовали те улучшения, которые внес в жизнь города Сулейман. Когда в 1548 году д’Арамон прибыл в Палестину в связи с теми затруднениями, которые испытывали францисканцы в святых для христиан местах, город произвел на сопровождавших его лиц далеко не благоприятное впечатление: