Однако же вернемся к действу. Итак, мы переместились в зал, который представлял собой что-то типа гостевой зоны: большой диван, плазма (был включен какой-то плейлист с русской попсой, который я оперативно попросила сменить), свободное пространство, смежное с кухней, отделенной барной стойкой. И эта зона была с панорамным видом на Москву. Да, виды были весьма впечатляющими, французские окна – это моя слабость… Мы с моим кавалером стояли около дивана, когда я осматривала комнату, и первое, с чего началось наше знакомство, – его ревностного исполнения обещания не приставать ко мне: он безапелляционно засосал меня, словно пылесос…

Я искренне не ожидала такого бесцеремонного и напористого обращения, хоть и была, конечно, готова к тому, что у нас, вероятнее всего, будет секс в тот день. Но не вот так вот в наглую, нахрапом! Я его отстранила, сказав, что нам не мешало бы сперва познакомиться, поговорить, что он, в конце концов, обещал не приставать. Мой пылкий кавалер извинился, пролепетал в свое оправдание что-то типа: «Ты просто та-а-ак мне нравишься, что я не смог устоять! И я не только про внешность и сексуальность…» Ага, да, мы же так хорошо знакомы, чтобы он хоть что-то мог понять о моем внутреннем мире и образе мыслей… Такая лапша на моих ушах плохо держалась даже в 18 лет, скажу я вам! Итак, мы расположились на просторном угловом диване и начали беседу. Я что-то рассказывала о себе, уже не помню, что именно. Но ничего экстраординарного: про школу, про увлечения, занятия профессиональным спортом, про первого молодого человека и т. п. Он говорил о том, на кого учился, где жил и путешествовал, своем бизнесе и т. д. Какого-то глубокого разговора у нас не получалось, потому что у меня складывалось впечатление, что мой собеседник был как будто суетной и «на взводе» (не в сексуальном плане, а в целом) и почти после каждой моей фразы говорил что-то типа: «Да! Ага, я понимаю! Ты такая вот…» – и задавал какой-то новый вопрос, не дослушав ответ на предыдущий. Мне такой формат общения не по душе, я не нахожу в нем ни информационной ценности, ни эмоционального отклика (да, бл*ть, я зануда). Кстати, у меня тогда даже не мелькнула мысль, что чувак может находиться под чем-то и от этого быть таким суетным… А сейчас, имея опыт общения с мужчиной под наркотиками, я могу допустить, что Европеец что-то употреблял…

Спустя какое-то время Европеец совершил вторую попытку поползновения в мой адрес: подсев поближе на диване и склонившись ко мне своим могучим торсом, он приобнял меня за плечико и притянул к себе и так же, как в первый раз, в агрессивно-дерганой манере попытался меня поцеловать в губы. Однако и эту осаду я не была готова уступить, я еще недостаточно отдохнула после Мальчика. Я отстранилась от него. А он, не понимая, почему и в этот раз я не ответила взаимностью, сказал: «Если я не в твоем вкусе, то ты можешь спокойно мне об этом сказать, я вообще нормально к этому отношусь, я не хочу насильно удерживать тебя». Я автоматом ответила: «Да нет-нет, с этим все в порядке… просто я немного уставшая и не хочу форсировать события!» – хотя в мыслях у меня был совершенно другой ответ – этот мужчина действительно был не в моем вкусе ни внешне, ни по поведению, ни по манере общения… Но смелости заявить ему в лицо все как есть не было, и я все-таки действовала на тот момент исходя из рационализма, а не внутренних ощущений (а зря, второе, как правило, не обманывает). Я посчитала, что, во-первых, не нужно обращать внимания на это, ведь к манерам и внешности человека можно привыкнуть, а во-вторых, секс с ним может оказаться классным, и тогда все моменты, по крайней мере во внешности, станут для меня притягательны. И, наконец, мне просто было совестно, что чувак прилетел ко мне из другой страны, а я ему не дам (а-ха-ха-ха, сердобольная какая).