– Эй, Майяри, ты что там делаешь? – возмутился появившийся Виидаш.

– Укрываюсь, – девчонка насмешливо приподняла брови.

– За мастером?!

– Надо уметь выбирать укрытия, – с достоинством отозвалась та.

– А так можно было? – Виидаш перевёл взгляд уже на улыбающегося преподавателя.

– Ну если ты сумеешь до меня добраться… – Милим многозначительно кивнул на ещё двух ящерков, вынырнувших из кустов.

– Ох, ё…

А он ведь был уверен, что эти двое никогда не смогут стать чем-то большим, нежели друзьями.

– Класс, тихо! – гаркнул вскочивший на стол Виидаш.

– Эй, ты чего себе позволяешь! – рявкнул мастер Милим. – У нас урок.

Парень, словно и не слыша его, вовсю мощь лёгких провопил:

– Мы с Майяри решили пожениться!

Его вопль потонул в ликующих криках, сквозь которые едва-едва пробился голос смущённой Майяри. Плюхнувшись на стул, Виидаш притянул девушку к себе и, лучась широкой улыбкой, заявил:

– Как только закончим учиться, сразу сыграем свадьбу!

– Или позже, – мстительно прошипела красная как мак Майяри.

– Ты издеваешься надо мной, что ли? – возмутился Виидаш, и одноклассники оглушительно расхохотались.

А Милим почувствовал дыхание бездны, разверзшей пасть у его ног. Внутри всколыхнулась ненависть, дикая, всепоглощающая, сжирающая заживо. Захотелось выклевать глаза этому ублюдку, разорвать его грудь когтями, поднять высоко в небо и уронить где-нибудь в горах. Захотелось убить его за то, что он осмелился любить простую человечку. За то, что он сделал то, что побоялся сделать сам Милим.

Милим с трудом вырвал себя из воспоминаний, которые опять начали опасно заволакивать разум кровавой пеленой. Тяжело дыша, он снова прижался лбом к стеклу и уставился на слепяще яркое солнце.

Видимо, судьба у него такая – любить только человечек.

7. Глава 6. Жизнь для других

Разбудил Шидая горестный всхлип госпожи Ярены. Женщина стояла в дверях его спальни и, комкая в пальцах платок, плакала.

– Он… собрался куда-то, – с трудом выдавила она.

Лекарь пару раз моргнул, пытаясь прогнать из головы какой-то прилипчивый, как и любой бред, сон, и зашарил рукой по полу, выискивая сапоги.

Зайдя в спальню больного, мужчина обнаружил, что Виидаш, глядя перед собой безжизненным взглядом, стоит рядом с постелью и смотрит в сторону дверей на террасу, за стеклами которых всё сильнее и сильнее падал снег. Итар, опасающийся слишком сильно давить на изломанное тело сына, пытался уговорить его вернуться в постель, ненавязчиво подпихивая в нужную сторону.

– Виидаш, тебе пока нельзя вставать. Ложись, полежи, – густым басом уговаривал отец.

Шидай тяжело вздохнул. Так-то действительно вставать парню было ещё очень рано, но это первый его поступок, который был более-менее похож на осознанное действие. Такое нужно поощрить.

– Отпусти, пусть идёт, – велел он Итару.

Тот с сомнением взглянул на лекаря, но потом всё же отошёл с дороги, и Виидаш медленно, пошатываясь, побрёл в сторону террасы.

Подозрительно оглянувшись на дверь (не прибежала ли на всхлипывания госпожи Ярены вездесущая Майяри), Шидай знаком велел Итару оставаться на месте и, подхватив одеяло, сам направился следом за парнем и даже открыл ему дверь. Тот, слепо выставив руки перед собой, зашаркал дальше и, схватившись за перила, наконец остановился. Подошедший Шидай молча набросил на его плечи одеяло и встал рядом, облокотившись на каменный бортик.

Сквозь густую пелену снегопада едва-едва можно было различить тёмные очертания древесных стволов и лохматые холмики кустов. А стену, что окружала поместье, настолько сильно запорошил снег, что она словно бы исчезла и глаз видел бескрайнюю снежную равнину.