– Так вы писатель! Что же вы сразу не сказали.

В лабиринте разговора померещился яркий белый свет.

– Скромничал, – ответил я.

– Завтра сможете приступить? Мы и так задержались уже почти на месяц. Оформим бумаги позже и зарплатные тоже, если вы готовы подождать.

– Это само собой.

Директор Рылин поднялся чтобы пожать мою руку. Он так и не спросил, зачем мне эта работа, хотя пару раз порывался, судя по тону беседы. Я бы все равно не ответил. Отшутился бы скорее всего.

– Занесите заявление и флюорографию на неделе. Пока достаточно.

Я кивнул.

– Приступите завтра?

Я пообещал.

– Вы яблоки любите? – он кивнул на раскрытый пакет в углу, в котором бледными боками блестели мелкие дачные фрукты.

Яблоки я не любил.

– Тогда до завтра, – он глянул на листок, – Игнат Сергеевич. Хотя, возможно, разминемся. Занятия на курсе начинаются в шесть вечера. Я уже могу вписать вас в расписание?

– Это само собой.

***

Вечером накануне было также дождливо и ветрено. Желтый автобус, пыхтя и подпрыгивая на кочках отъехал от остановки, обдав ее клубами дыма и начал медленно карабкаться по размытой грунтовой дороге, оставив меня один на один с городком, обозначенным на карте как Старонавинск. Я поставил дорожную сумку на деревянную лавку под крашеным железным козырьком, осмотрелся и присел рядом. Стоя в грязной луже, наклонив голову и растопырив крылья на меня уставилась любопытная галка.

Что ж, город я себе примерно так и представлял. Точнее не город даже, большой поселок с почтой, какой-то фабрикой и заброшенным храмом. Вот, кстати и он – смотрит наполовину разрушенным куполом поверх низких облезлых домов – то ли очень старых, то ли просто давно не видевших ремонта. Слева высокое строение с колоннами. Вывеску можно было даже не читать – Дом культуры, окруженный россыпью киосков и палаток под железными козырьками. Скорее всего тут до обеда рынок, а потом место сбора бродячих собак, выискивающих среди лотков остатки бутербродов и прочей снеди, шуршащих и рвущих оставленные пустые пакеты и воровато посматривающих на прохожих.

За клубом высокие ворота в лысый осенний парк, из которого на городок медленно наступала темнота. Что ж, ни прогулка в парке, ни Дом культуры мне сейчас ни к чему. Мне бы гостиницу и желательно с настоящим душем, а не шлангом в подвале. Ну или без душа, но с кроватью, на которой наконец-то можно вытянуть ноги. А потом можно открыть письмо и прочесть наконец условия квеста с единственным участником. Я искренне надеялся, что там что-то стоящее и я не зря взял отпуск в разгар работы, да еще и ринулся проводить его в самом глухом месте глухой глуши.

В районных центрах я бывал редко – пару раз с клубом шахматистов на каких-то областных соревнованиях и со студактивом на первом курсе университета в таком же точно клубе читал стихи одного из двух наших областных поэтов. Поэтов у нас было больше, но консервативная культура признавала только двоих, умерших еще до того, как через область проложили первую железную дорогу. Зато с появлением железной дороги количество городков резко пошло в гору. Этот исключением не был. Железнодорожная насыпь скрывалась за низкими холмами и там же пряталась станция, на фотографиях выглядевшая старинным кирпичным зданием, красивым, хоть и маленьким. Но электричек станция не видела давно, только раз в день ранним утром проходил мимо транзитный поезд, мелькали груженные вагоны грузовых составов в течение дня, а поздно вечером и ночью укладываясь за одну положенную минуту торопливо сходили на перрон и запрыгивали в вагоны поезда дальнего следования сонные пассажиры.