Их еще не было, когда Лизи и Дарла привели Аманду в отделение неотложной помощи Стивенской мемориальной больницы. В приемной они увидели только мальчика лет десяти и его мать. У мальчика появилась сыпь, и мать постоянно одергивала его, требуя, чтобы он не расчесывал эти места. Она все еще покрикивала на него, когда их пригласили в одну из двух смотровых. Через пять минут мальчик появился с повязками на руках и мрачным лицом. Мать несла несколько тюбиков мази и продолжала покрикивать на сына.

Медсестра вызвала Аманду.

– Доктор Мансингер сейчас примет вас, дорогая. – Слово «дорогая» она произнесла с мэнским прононсом, так что получилось что-то вроде огогая.

Аманда, с раскрасневшимися щеками, одарила сначала Лизи, потом Дарлу гордым взглядом королевы Елизаветы.

– Я желаю встретиться с ним одна.

– Разумеется, ваша загадочность, – ответила Лизи и показала Аманде язык. В этот момент ее не волновало, оставят ли в больнице эту наглую, доставляющую столько хлопот сучку на ночь, сутки или на год и один день. Какая разница, что там прошептала Аманда за кухонным столом, когда Лизи опустилась рядом с ней на колени. Может, действительно «фу», как она и сказала Дарле. Даже если это было другое слово, хотела ли она вернуться в дом Аманды, спать с ней в одной комнате, дышать безумным воздухом, который выходил из ее легких, если дома ждала собственная удобная кровать? «Дело закрыто, любимая», – сказал бы Скотт.

– Только помни, о чем мы договорились, – сказала Дарла. – Ты обезумела и порезала себе руки, потому что его не было с тобой. Сейчас тебе лучше. Ты это пережила.

Аманда бросила на Дарлу взгляд, который Лизи истолковать не смогла.

– Совершенно верно, – кивнула она. – Я это пережила.

Пострадавшие в дорожно-транспортном происшествии из маленького городка Суэден прибыли вскоре после того, как Аманда скрылась за дверью смотровой. Лизи никогда не отнесла бы их появление к положительным событиям, если бы кто-то серьезно пострадал, но это был не тот случай. Все они кружили по приемной, двое мужчин над чем-то смеялись. Только одна из пострадавших, девушка лет семнадцати, плакала. В волосах у нее виднелась кровь, над верхней губой – сопля. Всего пациентов было шестеро, почти наверняка из двух автомобилей, от тех молодых людей, что постоянно смеялись, сильно разило пивом, один из них, похоже, растянул руку. Секстет сопровождали двое санитаров в униформе Службы спасения Ист-Стоунэма и два копа, один – из дорожной полиции, второй – из округа Маунти. С их появлением маленькая приемная оказалась забитой до отказа. Медсестра, которая выходила за Амандой, лишь на мгновение высунула голову из-за двери, ее глаза широко раскрылись, голова исчезла. Тут же в приемную выглянул и молодой доктор Мансингер. А вскоре после этого семнадцатилетняя девушка устроила истерику, объявляя всем, что мачеха теперь ее убьет. Через несколько секунд медсестра забрала ее (этой истеричке говорить «дорогая» она не стала), а потом из «смотровой-2» вышла Аманда, тоже с тюбиками. Из левого кармана ее мешковатых джинсов выглядывали несколько сложенных рецептов.

– Я думаю, мы можем идти. – Аманда продолжала изображать надменную гранд-даму.

Лизи подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, даже с учетом того, что доктор относительно молод и у него много других пациентов, и оказалась права. Медсестра высунулась из «смотровой-1», как машинист из кабины паровоза, посмотрела на нее и Дарлу и спросила:

– Вы – сестры мисс Дебушер?

Лизи и Дарла кивнули. Виновны, ваша честь.