Слушай, маленькая Лизи. Я издам тот звук, который издает она, когда оглядывается.

Но в углу блестел серебряный штык… чуть погнутый? Она полагала, что да. Если бы она засомневалась, что успевает вовремя… если бы проснулась в темноте, в поту, в уверенности, что опоздала на какую-то долю мгновения и оставшиеся годы их совместной жизни ушли безвозвратно…

– Лизи, ты приедешь? Когда в голове у нее проясняется, она спрашивает о тебе.

В мозгу Лизи зазвенели колокольчики тревоги.

– Что значит «когда в голове у нее проясняется»? Вроде бы ты сказала, что она в норме.

– Так и есть… то есть я так думаю. – Пауза. – Она спросила о тебе. Потом попросила чая. Я принесла ей чашку, и она выпила. Это хорошо?

– Да, – ответила Лизи. – Дарл, ты знаешь, в чем причина?

– Будь уверена. В городе, похоже, только об этом и говорят, но я не знала, пока миссис Джонс не сказала мне по телефону.

– Что? – Но Лизи уже догадывалась, что услышит в ответ.

– Чарли Корриво вернулся в город, – ответила Дарла. Тут же понизила голос: – Добрый старый Балабол. Всеобщий любимец банкир. Привез с собой девушку. Маленькую красотку француженку из Сент-Джон-Вэлли. – Последнее она произнесла с мэнским прононсом, получилось что-то напоминающее «Сенджуан».

Лизи стояла, глядя на серебряную лопатку, ожидая продолжения. В том, что оно последует, сомнений у нее не было.

– Они поженились, Лизи. – После этих слов Дарлы из трубки донеслись какие-то сдавленные звуки, которые поначалу Лизи приняла за сдерживаемые рыдания. Но через мгновение до нее дошло, что Дарла сдерживает смех, дабы ее не услышала Аманда, которая находилась где-то в доме.

– Я приеду как смогу быстро. И… Дарл?

Нет ответа, только все те же сдавленные звуки, вроде бы они даже становились громче.

– Если она услышит, что ты смеешься, то вновь возьмется за нож, только на этот раз порежет тебя.

Смех тут же прекратился. Лизи услышала, как Дарла набирает полную грудь воздуха.

– Ее мозгоправа здесь больше нет, знаешь ли. – Наконец к Дарле вернулась способность говорить. – Этой Уитлоу. Которая всегда ходила, обвешанная бусами. Уехала. Насколько мне известно, на Аляску.

Лизи слышала про Монтану, но едва ли это имело хоть какое-то значение.

– Ладно. Посмотрим, насколько она плоха. Есть одно местечко, которым интересовался Скотт… «Гринлаун», по пути к Двойному городу[30]…

– Ох, Лизи! – Голос доброго мамика, но из уст Дарлы.

– Что «Лизи»? – резко ответила она. – Что «Лизи»? Или ты собираешься переселиться к ней и следить, чтобы она не вырезала инициалы Чарли Корриво на своих грудях, когда у нее в следующий раз поедет крыша? Или ты думаешь, что к ней переселится Канти?

– Лизи, я не хотела…

– А может, Билли сможет вернуться домой из университета и позаботиться о ней? Одним студентом в академическом отпуске больше, одним – меньше, какая разница?

– Лизи…

– А что ты предлагаешь? – Она слышала грозные нотки в своем голосе и ненавидела их. Это еще одна привычка, которая появляется у человека, если в течение десяти или двадцати лет он не испытывает проблем с деньгами: ты думаешь, что у тебя есть право пинками пробивать себе путь из угла, в котором оказался. Она вспомнила, как Скотт говорил, что людям нельзя разрешать строить дома с более чем двумя туалетами. Если их больше, люди начинают мнить себя великими. Она вновь посмотрела на лопату. Та блеснула в ответ. Успокоила. Ты его спасла, сказала лопата. Не по твоим часам. Это правда? Лизи не могла вспомнить. Еще момент из тех, которые она сознательно забывала? Этого она тоже не могла вспомнить. Тьфу ты! Черт знает что!