– Скотт, вот он. Лед.

Его глаза наполовину закрыты, но он открывает рот, и когда она сначала протирает ему губы кусочками льда, а потом кладет один на его окровавленный язык, бьющая Скотта дрожь внезапно прекращается. Господи, это какая-то магия. Осмелев, она проводит замерзающей, сочащейся водой рукой по его правой щеке, по левой, лбу, где капли воды цвета «колы» падают на брови, а потом стекают по крыльям носа.

– Лизи, это божественно, – говорит он, и хотя каждый вдох по-прежнему сопровождается свистом-криком, голос Скотта уже больше напоминает привычный. «Скорая» подъехала к толпе, что стоит слева, и смолкающий вой сирены сменяется громкими мужскими криками: «Санитары! Расступитесь! Санитары, освободите дорогу! Дайте нам выполнить свою работу!»

Дэшмайл, трусливый говнюк, выбирает этот момент, чтобы наклониться к Лизи и шепнуть на ухо свой вопрос. Спокойствие голоса, учитывая скорость, с которой он сиганул в сторону, заставляет Лизи скрипнуть зубами.

– Как он, дорогая?

Не оглядываясь, она отвечает:

– Пытается выжить.

– Пытается выжить, – пробормотала она, проводя рукой по глянцевой странице ежегодника «У-Тенн Нашвилл. Обзор событий 1988». По фотографии Скотта с ногой, стоящей на серебряном штыке церемониальной лопатки. Она резко, с хлопком, закрыла ежегодник и швырнула его на пыльную спину книгозмеи. Ее аппетит к фотографиям (и воспоминаниям) на этот день утолен с лихвой. За правым глазом начала пульсировать боль. С ней хотелось как-то справиться, принять что-нибудь, но не слабенький тайленол, а что-то, как сказал бы ее умерший муж, взбадривающее. Очень бы подошел экседрин, пара таблеток – и все дела, если только срок действия давно не истек. А потом она могла бы немного полежать на кровати в их спальне, пока не пройдет боль. Может, даже поспала бы.

Я все еще называю ее «нашей спальней», отметила она, спускаясь по лестнице в амбар, который давно уже не был амбаром, разделенный на множество кладовок… хотя в нем по-прежнему стояли запахи сена, веревок, тракторного масла, упрямые фермерские запахи. Она наша, даже через два года. И что с того? Что с того?

Она пожала плечами.

– Полагаю, ничего.

Ее немного шокировал заплетающийся, полупьяный голос. Она предположила, что все эти очень уж живые воспоминания измотали ее. Заново пережитый стресс. Одно, впрочем, радовало: никакая другая фотография Скотта в животе книгозмеи не могла вызвать таких неистовых воспоминаний, и ни один из колледжей не мог послать Скотту фотографию его от…

(об этом заткнись)

– Совершенно верно, – согласилась Лизи, спустившись с лестницы, не особо представляя себе, о чем, собственно,

(Скут, старина Скут)

она думала. Голова кружилась, и тело покрылось испариной, словно она едва избежала несчастного случая.

– Заткнись, на сегодня достаточно.

И будто ее голос послужил спусковым крючком, зазвонил телефонный аппарат за закрытой деревянной дверью справа от Лизи. Раньше за этой дверью располагалась конюшня, достаточно большая, чтобы разместить в ней трех лошадей. Теперь на двери висела табличка с надписью «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ!». Эту шутку придумала Лизи. Она намеревалась устроить там кабинет, где могла бы держать домашний архив и работать с месячными счетами (у них был финансовый консультант, и она до сих пор не отказалась от его услуг, но он находился в Нью-Йорке, и Лизи не собиралась грузить его такой ерундой, как счета из местной бакалейной лавки). Она даже поставила туда стол, телефонный аппарат, факс и несколько бюро… а потом Скотт умер. Заходила она в кабинет с тех пор? Однажды, она помнила. Этой весной. В конце марта, когда на земле кое-где еще оставались островки грязного снега. Заходила, чтобы стереть старые записи на автоответчике. В окошечке устройства светилось число «21». Сообщения с первого по семнадцатое и с девятнадцатого по двадцать первое были от разных торговцев, которых Скотт называл «телефонными вшами». Восемнадцатое (Лизи это совершенно не удивило) оставила Аманда. «Просто хотела узнать, подключила ты эту штуковину или нет. Ты дала этот номер мне, Дарле и Канти до того, как Скотт умер. – Пауза. – Похоже, что подключила. – Пауза. – И до сих пор не отключила. – Пауза, а потом торопливо: – Но была слишком длинная пауза между твоими словами и звуковым сигналом, то есть у тебя, маленькая Лизи, на автоответчике накопилось много сообщений, ты должна их прослушать – вдруг кто-то хочет подарить тебе набор кастрюль или что-то еще. – Пауза. – Ну… до свидания».