Сольвейг вскинула голову и заговорщицки подмигнула кузине. Сестрица, естественно, от секрета не отказалась.

– Я с лошади упала специально, очень хотелось почувствовать себя в крепких мужских руках.

Вот те на, оказывается, заклятие стирания памяти действует не просто как ластик, а еще и замещает одни воспоминания другими. Как удачно. Леди Соль никогда не вспомнит про настоящее приключение и не будет страдать по поводу пережитого.

Затем леди С вновь защебетала о своем проекте: готовые свадебные наряды небывалой красоты плюс личный пример, а еще она обязательно придумает, как сделать то самое «фото», о котором говорила Анна.

Через пятнадцать минут, ушедших на пустую болтовню, Сольвейг выбралась из воды, и девушки перебазировались в гостиную, поближе к накрытому к ужину столу.

– А про свой секрет ты мне не хочешь рассказать? – Соль прищурила глаза, Аню снова бросило в жар. – Мне уже донесли о цветнике в твоих покоях.

«Объект ухаживания» расплылся в улыбке. Соль поняла выражение радости на лице кузины по-своему:

– Что, приглянулся тебе наш маг?

– Леди Сольвейг, а как вы считаете, достоин ли маг средней руки внимания кузины императорской невесты?

И вот тут Земная пожалела о своих словах: Соль поменялась в лице, опустила вилку и уткнулась носом в тарелку.

– Черт, Соль, прости меня, дурочку, пожалуйста. Прости, я не хотела напоминать тебе. Я должна была сказать по-другому. Прости, родная. Не обижайся.

Аня упала на колени перед сестрой, обхватила тонкие ноги девушки и уткнулась лбом в коленки. Леди Соль, не ожидавшая такого потока искренних эмоций, поспешила поднять подругу с пола и усадила на стул.

– Конечно, я не обижаюсь. Аня, ты что?! Перестань. Я не обижаюсь. Давай лучше я тебе свои рисунки покажу.

И, не дожидаясь ответа, леди С бросилась к трюмо – доставать плоды собственного воображения. Рисунки были сделаны грифелем на больших листах. Словно подглядев за работой дизайнеров Аниной современности, леди Соль изобразила девушек в шикарных вечерних платьях, в удобной одежде для верховой езды, предусматривающей штаны, а не юбки, и в шляпах с широкими полями.

Аня зацепилась за одну из моделей:

– А ты можешь вот тут перерисовать воротник?

Сольвейг кивнула и отправилась за принадлежностями для рисования. Через несколько минут после кропотливых объяснений в руках у Ани оказался черно-белый рисунок, изображающий девушку в наряде осеннего сезона с двубортным приталенным, достигающим середины ягодиц сюртуком. Большие пуговицы в два ряда, высокий воротник-стойка, длинный и узкий рукав, расширяющийся фонариком на плече, длинная неширокая и не пышная юбка, кокетливая шляпка, немного сдвинутая набок, и вуаль, прикрывающая половину лица.

Аня была в восторге от скорости создания рисунка, а Сольвейг была в восторге от модели. На завтра запланировали поход по безопасной зоне зеленого лабиринта, спуск к озеру и раскройку свадебного платья.

В благом настроении и со спокойной душой девушки попрощались и отправились спать, не дожидаясь прихода леди Юдора. Слуги и без посторонней помощи расскажут обо всем, что услышали и увидели за вечер.

Утро вновь порадовало солнечными лучами и чистым небом. Завтракали все леди вместе, в просторной столовой на первом этаже с огромными окнами и видом на сад-лабиринт.

Леди Юдора сдержанно выслушала рассказ о вчерашних приключениях, пожурила дочь за неосторожное обращение с лошадью и искренне порадовалась идее о подвенечном платье: наконец в доме появился хоть кто-то, чье мнение леди Сольвейг ценила больше родительского и готова была даже смириться с мыслью о замужестве. И только тоненькая иголочка материнской ревности кольнула сердце старшей леди.