Ее оплотом являлись вооруженные силы Новой Франции. Большинство колониальных аристократов владели фамильными сеньориями, но немногие получали с них ощутимый доход или уделяли им много времени. Напротив, они рассчитывали на вознаграждение за службу в колониальных войсках, т.е. в составе отдельных рот морской пехоты. К концу периода французского правления более двухсот человек, или служили офицерами в этих ротах, или находились в числе «ожидающих», т.е. стоявших в очереди на вакантные места офицерских сыновей, которых все прибывало. Они представляли собой все более сплоченную и связанную родственными узами элиту, представители которой шли на воинскую службу по стопам своих отцов и дядей, женились на сестрах или племянницах друг друга и видели в воинской службе на командных должностях не только средство к существованию, но и свое призвание. Служба в ротах морской пехоты не была синекурой, и даже после 1700 г., когда король прекратил жаловать дворянское звание успешным простолюдинам, аристократия Новой Франции не превратилась в простую декорацию. Местные дворяне оправдывали свои классовые привилегии самым традиционным образом – военной службой. В XVII в. они руководили кампаниями против английских колоний, факторий КГЗ и ирокезов. В XVIII в. они строили форты на границах и служили там, вели переговоры с индейцами, воевали с ними, исследовали земли на Западе и надзирали за торговлей пушниной. По приказу они преодолевали огромные расстояния между дальними форпостами Французской империи в Америке, и даже в мирное время здесь предъявлялись высокие требования к военной службе.

Вполне типичной представляется карьера Поля Марена де Ля Мальга. Сын офицера и брат торговца мехами, он получил чин прапорщика в 1722 г., когда ему было 30 лет и провел следующие 20 лет в разных фортах в районе озера Верхнего. В 1743 г. он наконец дослужился до чина лейтенанта и посетил Францию. В 1745 г. Марен де Ля Мальг командовал военной сухопутной экспедицией, направлявшейся из города Квебека в Акадию, потом отплыл на Иль-Руайяль, а на следующий год возглавил рейд на Саратогу (колония Нью-Йорк). В 1748 г. Марен де Ля Мальг вернулся на Запад, где в должности командира форта в районе залива Грин-Бей на озере Мичиган получал значительный доход от торговли пушниной. В 1753 г. он умер в возрасте 61 года, находясь на службе в долине реки Огайо. И хотя губернатор отозвался о нем как об отважном офицере, «созданном для войны», Марен де Ля Мальг так и не получил ни высокого чина, ни особых знаков отличия. И в этом он был похож на многих других своих современников. «На военной службе семья сьёра де Вилье всегда проявляла себя с лучшей стороны, – писал губернатор в некрологе по случаю смерти другого офицера. – Среди них не было никого, кто бы не погиб в битве с врагом». Ветеранов в канадском офицерском корпусе практически не было, поскольку почти все офицеры заканчивали жизнь на поле боя.

Канадская аристократия не была богатой, хотя уровень ее жизни намного превосходил возможности простых людей. К XVIII в. не многие колониальные аристократы сохраняли связи с процветающими поместьями во Франции, а канадские сеньории не часто позволяли им вести беззаботное существование. Испытывая жизненные трудности, канадские аристократы поздно женились и заводили меньше детей, и поэтому дворянство в колониях оставалось малочисленной кастой избранных. Они могли участвовать в любых коммерческих предприятиях и часто этим пользовались – либо как инвесторы, либо, как в случаях с сеньориями и командованием в торговых факториях, пытаясь обложить своего рода налогами деятельность других людей. Подобная практика распространялась даже на воинскую службу: офицеры, контролировавшие выплату денежного довольствия и выдачу провианта, часто забирали долю и себе. Тем не менее сделать крупное состояние на коммерции в Новой Франции было нелегко. Вся эта финансовая активность, вероятно, свидетельствовала не столько о коммерческих способностях колониального дворянства, сколько о поисках им прибылей, чтобы поддерживать свой образ жизни.