Она дала нам этот стишок, я его переписал и сейчас вставлю в книжку, чтобы вы поняли – некоторые взрослые дамы не так глупы, как другие. Мне ее стих понравился больше стихов Ноэля, хотя я сказал ему, что меньше, а то у него был такой вид, будто он вот-вот заплачет. Конечно, я поступил плохо, ведь надо всегда говорить правду, как бы она ни огорчала людей. Я обычно так и поступаю, но мне не хотелось, чтобы Ноэль разревелся в вагоне.
Вот стихотворение той дамы:
Дама рассказала нам еще много всяких историй, но я их не запомнил. Она разговаривала с нами всю дорогу, а когда мы подъезжали к Кэннон-стрит, сказала:
– У меня есть два новых шиллинга! Как думаете, они помогут вымостить путь к славе?
– Спасибо, – сказал Ноэль и хотел взять шиллинг.
Но Освальд, который всегда помнит, как ему велено себя вести, заявил:
– Большое спасибо, но отец говорит, что мы ничего не должны брать у незнакомых людей.
– Вот невезуха! – воскликнула дама. Ее послушать, так она была не настоящая дама, а скорее веселый взрослый мальчишка в платье и шляпе. – Вот досада! Но вам не кажется, что, поскольку мы с Ноэлем оба поэты, меня можно считать кем-то вроде его родственницы? Вы же слышали о братстве поэтов, не так ли? Нас с Ноэлем можно считать тетей и племянником, как думаете?
Я просто не знал, что на это ответить.
– Очень честно с вашей стороны слушаться отца, но давайте сделаем так, – предложила дама. – Вот шиллинги, а вот моя визитка. Когда вернетесь домой, расскажите обо всем отцу, и, если он не позволит взять деньги, можете их вернуть.
Мы взяли шиллинги, дама пожала нам руки и сказала:
– До свидания и доброй охоты!
После мы рассказали обо всем отцу, и он ответил, что все в порядке, деньги можно взять. Когда же увидел визитку, сказал, что нам выпала большая честь, потому что та леди пишет стихи лучше, чем любая другая из нынешних леди. Мы никогда о ней не слышали, и она казалась слишком веселой для поэтессы.
Старый добрый Киплинг! Мы обязаны этими двумя шиллингами тебе и твоему «Маугли»!
Глава пятая. Поэт и редактор
Было совсем неплохо очутиться в Лондоне одним, без взрослых. Мы спросили, как пройти на Флит-стрит, где, по словам отца, находятся все редакции газет. Нам сказали, что надо идти прямо по Ладгейт-хилл, но оказалось, что совсем по-другому. Во всяком случае, не прямо.
Мы добрались до собора Святого Павла, и Ноэль захотел туда зайти. Мы увидели, где покоится Гордон… Вернее, увидели его надгробный памятник. Он очень плоский, учитывая, каким выдающимся человеком был генерал