Итак, Бэкон сформулировал программу развития эмпирической науки в противовес априорно-спекулятивной науке Средневековья. Однако несмотря на то что его программа была крайне радикальной в лозунгах, в деталях она еще оставалась компромиссной, связанной с традицией в большей степени, чем полагал он сам. В своем стремлении овладеть природным и социальным миром Бэкон не раз демонстрировал готовность обратиться к магии. Недаром он «практическую» часть науки делит на механику и магию. Под магией он, правда, понимает умение воздействовать на материю путем знания ее скрытых и таинственных форм, которое возникает в условиях точного эмпирического, чувственного и вполне индуктивного исследования реальных вещей окружающего мира. Его магия носит научно-технический характер, представляет собой достижение чудес научно-техническим путем. Бэкон фактически предвосхитил будущее научно-техническое могущество человека не только XVII и XVIII вв., но и последующих эпох, поскольку он мечтал о том, как определенного рода лучи будут проникать сквозь любую непроницаемую среду, как самолеты будут двигаться со скоростью, превышающей скорость распространения звука, как танковый бой будет развивать такую силу огня и производить такой шум, в сравнении с которым самая большая гроза в атмосфере покажется наивным ребячеством[96].

Программа развития эмпирической (опытной) науки, сформулированная Бэконом, получила развитие в трудах его многочисленных последователей.

Прежде чем перейти к следующему параграфу, посвященному рассмотрению исторической судьбы духовного наследия эпохи Возрождения, отметим, что мы коснулись лишь самых типичных мыслителей эпохи Возрождения, оставив при этом без внимания множество других известных имен. Так, не стали предметом нашего анализа блестящие произведения нидерландского мыслителя Эразма Роттердамского (1469–1536) – неоспоримого властителя дум гуманистически мыслящей европейской интеллигенции той поры, а также проблемы гуманистической антропологии, поднятые в знаменитых «Опытах» французского мыслителя Мишеля Монтеня (1533–1592), идеи мистического пантеизма Якоба Бёме (1575–1624), концепция общественного договора Гуго Гроция (1583–1645), которая составила основу практически всех теорий государства и права, выдвинутых впоследствии философией Нового времени, включая политическую программу Великой французской революции и ряда других философских учений и концепций того времени.

Философские взгляды как названных мыслителей, так и некоторых учений, которые мы рассматривали лишь в самом общем виде, не стали предметом сколько-нибудь подробного анализа отчасти ввиду ограниченности объема курса, а отчасти намеренно: многие вопросы, связанные с духовным наследием эпохи Возрождения, будут рассмотрены в ходе изучения других дисциплин (политологии, истории и теории мировой культуры, истории религии и атеизма, этики).

Два с половиной столетия Возрождения знаменуют собой разрыв со средневековой традицией и переход к Новому времени. Однако было бы неверно сводить роль философии этой эпохи только к разрушению или изживанию средневековой схоластики. Мыслителями XIV–XVI вв. была создана своя картина мира и человека, глубоко отличная от средневековой.

В эпоху Возрождения на смену учению о сакральной структуре мироздания, о противопоставлении бесконечности Бога конечности мира, вечности – временному и тленному бытию приходит новое представление об однородности физического пространства вечной и бесконечной Вселенной. В новом физическом Космосе нет разделения на тленную землю и нетленную небесную субстанцию. Мыслители Возрождения перестают делить мир на конечный замкнутый материальный мир и окружающую его нематериальную бесконечность. Конечное предстает как проявление бесконечного, мир земной и мир человеческий вписываются в бесчисленное множество миров в беспредельном пространстве. Вечность из атрибута божества превращается в атрибут бесконечной Вселенной, а антитеза вечного и временного утрачивает прежний смысл: всякое данное мгновение и есть проявление и осуществление вечно текущего бытия