И стало спокойно. Чужая жаркая ночь, незнакомые за окном звезды, затылок на свернутом рулоне ткани, предназначенном служить здесь одеждой. Еще совсем недавно над ним корпела Клэр – Клэр из моего мира, из знакомого и теперь вдруг далекого. Нет, не далекого – на расстоянии прыжка. Все будет хорошо. Ведь Дрейк отпустил…

– Ты тоже думаешь про дом? – спросила Тайра. – Уже скучаешь?

– Нет, не скучаю. Просто чувствую эту тонкую грань – здесь и там. Все так зыбко, да?

– Да, – подтвердили едва слышно. – Все всегда зыбко, это и здорово. Главное – уметь быть гибким и чувствовать все, что вокруг тебя.

Что она имела в виду, я поняла лишь отчасти, но от самих слов делалось хорошо, мирно. Значит, я не одна такая, не одна думаю о таких вещах.

– Спокойной ночи, Тай.

– И тебе спокойной, Дина. Пусть сны будут легкими и благостными, пусть принесут хороший отдых и позволят телу отдохнуть. И тебе спокойных снов, Ив.

– Спасибо, – прошептала я в потолок.

– Сибо, – зевнул под пальцами мягкий комок.

Часом позже.

– Не спится?

– Нет, никак.

Я пыталась. Честно пыталась – считала овец, старалась ни о чем не думать, слушать тишину или же наоборот думать так много, чтобы утомиться, но сон все не шел: ни легкий, ни благостный – никакой. Как спать, когда вот только проспал всю ночь, а потом следом, почти без паузы, навалилась вторая? Я ворочалась, тревожила сладко посапывающего Ива, пыталась размять затекшую спину, вертелась, крутилась и время от времени неслышно вздыхала. Нет, наверное, вздыхала я слышно, потому что проснулась Тайра.

– А мне спалось, хорошо спалось. Даже снилось что-то приятное… – она зевнула, потянулась и перевернулась на бок. Несколько раз моргнула; от света Ирсы поблескивали в темноте белки глаз. – А ты разве не умеешь засыпать в любое время, когда тебе это нужно?

– Нет. А ты умеешь?

– Да, – сонная соседка тут же взбодрилась. – Хочешь, научу?

– Спрашиваешь! Если не научишь, я буду «сосиситься» тут до утра…

– «Сосиситься»?

– Ну, валяться, выгибаться и вздыхать, как вареная сосиска. А потом буду такая же вяленая ходить по улицам.

– Да это же легко, только слушай внимательно и выполняй.

– Буду выполнять все, что скажешь, спать-то надо.

– Сейчас расскажу. Вот способ первый: представь, что эссенция сна – это такая сине-зеленая спокойная, мягкая и тягучая энергия. Ей нужно заполнить тело, но не быстро. Начинать нужно со стоп – представляй, как она наполняет твои ступни, пальчики, сгущается там, растекается по каждой клеточке, как заполняет лодыжки. Потом, когда стопы полностью ей заполнятся, представляй, как эссенция начинает наполнять голени, икры, колени, как твое тело, словно сосуд, напитывается ей – густой, вязкой, мягкой. Постепенно она заполнит и расслабит тебя всю: бедра, живот, грудную клетку. Затем пальчики рук, ладони, сгибы локтей, предплечья. А уже в самом конце голову. Твое тело расслабится, и ты заснешь.

– Хорошо бы.

Я слушала шепот и выполняла все, что Тайра советует. Наполнялась сине-зеленой эссенцией – пыталась делать это медленно, но иногда то застревала в представлениях о том, как энергия держится исключительно в стопах, то вдруг наполнялась ей целиком и неравномерно. А иногда вообще срывалась и начинала думать о том, как непривычно не слышать за окном не только гул проезжающих мимо машин, но даже шелест листвы на деревьях. Ведь на Архане нет деревьев? Или почти нет… Надо бы завтра посмотреть.

– Есть второй способ, – продолжали шептать справа. – Нужно представить, что твой разум – это открытый беспокойный глаз. Просто глаз и веки. Он – разум – постоянно смотрит в разных направлениях, пытается увидеть, впитать, проанализировать – это очень мешает спать. Так вот, возьми золотое светящееся одеяло и накрой им его. Увидь, как одеяло отсекает лишнее – волнение, страхи, беспокойства, мысли – плохие и хорошие – просто не дает им просачиваться сквозь свою плотную мерцающую поверхность. Оно дарит успокоение и знание о том, что все обязательно будет прекрасно, да и не важно, будет ли, так как уже сейчас все хорошо, спокойно, мирно, сейчас хочется спать. Ты увидишь, как у твоего «глаза» начинают слипаться веки, как он закрывается, успокаивается, как перестает тревожиться о чем бы то ни было и хочет лишь одного – спать. Он засыпает, а вместе с ним засыпает и беспокойный ум.