– Конечно, – с готовностью согласился он, – с радостью покажу вам и Ереван, и окрестности. Можем на Севан съездить, – предложил он.

– А как же работа?

– Ай, Оля-джан! Для чего же мы детей рожаем? – лукаво улыбнулся он и крикнул вглубь кафе: – Араик-джан, выйди-ка к нам.

В дверном проеме служебного помещения появился высокий молодой человек. Он, как две капли воды, был похож на хозяина кафе.

– Познакомьтесь, мой старший. Тоже Араик и тоже будущий хозяин «Дарчин». Вы пока покушайте, а я проверю, что у нас на кухне происходит. Хочу познакомить вас с мамой и тетушками. Они сейчас готовят последние заказы. Хапама – это не просто сладкая фаршированная тыква, это еще и символ единства плодов труда прошедшего года и пожелания процветания в будущем. Вот почему хапама – обязательное блюдо новогоднего стола в каждой армянской семье. Пойдем, я вас познакомлю со своей, – он протянул ей руку.

«Не рановато ли с мамой знакомиться?» – подумала Ольга, но послушно, как девочка, вложила в протянутую руку свою ладонь. Ладонь была сухой и теплой.

Ей вдруг отчаянно захотелось держать его руку долго-долго. Не выпускать. Пусть будет рядом. Пусть ведет туда, где пахнет домом, большой дружной семьей и корицей.

Ингредиенты

Рис – 300 г

Мед – 4 ст. ложки

Курага – 4 ст. ложки

Чернослив – 4 ст. ложки

Изюм – 4 ст. ложки

Масло сливочное или растительное – 100 г

Корица – 1 ст. ложка

Количество порций – 6

Подробнее см:

https://ya.ru/video/preview/4833907534031638531

Приготовление

У тыквы срезать верхнюю треть и с помощью ножа и острой ложки удалить всю мякоть с семенами так, чтобы остались стенки толщиной примерно 1,5 см.

Для начинки: Отварить рис (до полуготовности). Порубить и обжарить орехи. Изюм и остальные сухофрукты замочить в кипятке на 10 минут, затем откинуть на сито. Смешать все приготовленные ингредиенты + корица.

Смазать тыкву изнутри медом. В три приема наполнить тыкву начинкой, перекладывая слои кусочками масла и поливая медом.

Накрыть срезанной верхушкой, обмазать тыкву снаружи растительным маслом, плотно завернуть в фольгу, положить на противень и запекать в разогретой до 170 °С духовке до мягкости, примерно 2 часа.

Уходя, он обещал вернуться через пучину лет, чтобы вновь увести детей…

Надпись на доме гамельнского крысолова, 1284 год

– Сымай, говорю, подеяло с покойника, – шипели из-под распахнутого окна Николеньке, а тот хоть и нашел в себе стойкость перевалиться через оконник в мертвецкую, теперь вдруг заиндевел в недвижимости в глухоте приуснувшего дома.

Дед Михей околел два дня назад, и сегодня в последний раз надлежало ему ночевать под родными сводами. Близкие его утомились от поминальных приготовлений и потому не слышали ни шарканья оконной щеколды, ни стука ставень, ни скрипа половиц под неокрепшими ногами. А Николенька был бы теперь только рад, погибая от нерешительности, если бы обнажилась засада хозяевами и замутка не имела бы разрешения.

Ночь стояла святочная, дети села Погостова по привычаю собирались на посиделки, тогда-то и загорелись друзья-товарищи соображением жуткой постановки. Решили украсть саван покойника, окрутиться в него, набелиться известкою да явиться видом таким на побеседки. Долго спорили, не решались, ужастились, но затем сговорились: кому выпадет жребий – чур не робеть.

Не робеть надлежало теперь Николеньке. Он стоял в полупустой, не окрашенной светом комнате, где на крепком столе в самом центре лежал дед Михей. Тело его было покрыто саваном, и казалось, что нет ничего легче – стянуть одеяло и задать бегуна. Но зубы Николеньки неостановимо стучали, и, если бы не засиленное прежде слово, никакая забава, никакая хвальба в итоге не сдержали бы его благоразумную робость.