29 марта 2241 г.

Умерло восемьдесят шесть человек, причина та же. Новостей нет!

15 апреля 2241 г.

Умерло сто двадцать три человека. Первый сбор урожая не принес ожидаемого результата: по неведомым нам причинам урожай всех опыленных плодов ниже на сорок процентов от ожидаемого, корнеплодов – на двадцать. Это – от минимально допустимой нормы. Опять голод. Плесень поразила больше половины недозревших плодов. Использовать химические препараты мы не можем: огромный риск после созревания получить продукт с большим количеством хлорсодержащих примесей. Мы бессильны перед банальной плесенью! «Омега» молчит…

13 августа 2241 г.

За три месяца умерло сто шестьдесят девять человек, причина – та же. Новый урожай не оправдал надежд. Те же самые показатели: корнеплоды – двадцать процентов от минимально допустимой нормы, опыляемые – сорок процентов. Единственный стопроцентный результат – по однолетникам, но семян все меньше и меньше. Ручное опыление эффективно лишь на одну треть. С «Омегой» связи нет уже одиннадцать месяцев. Мы не перестаем отправлять сигнал s.o.s. с интервалом тридцать минут по всем частотам радиосвязи, но «Омега» молчит.

3 сентября 2242 г.

Нас осталось 2373 человека, половина из которых тяжело больны. Все, кто может стоять без посторонней помощи, задействованы на ботанических работах. Боже, я не хочу так умирать…

ЧЕТВЕРТОЕ СЕНТЯБРЯ

– Рики, ну что там? – дрожащим голосом поинтересовался Ромов у вернувшегося начальника охраны.

– Этот урожай будет еще меньше, – снимая плащ и сапоги, ответил Джонс. – Грибок поразил четырнадцать кустов. Да и количество завязей снижено втрое, мы всё хуже и хуже опыляем.

– Черт побери, я же сам лично опылял эти чертовы пестики, – ругался из последних сил Ромов. – Почему все именно так?!

– Дело в нас, Александр, – ответила исхудавшая Маргарита Адамян, сидящая в инвалидном кресле.

– Ну, если не мы, то кто будет опылять кустарники?

– Мы – люди, Ромов, и мы не можем заменить природу, ее полный цикл. И чем мы слабее, тем мы менее внимательны, а значит, количество опыленных цветков падает – все просто. Еще пара месяцев, и мы умрем, не от голода, так от цинги, – с дрожью в голосе ответила Маргарита Анатольевна. – Боюсь, наш единственный шанс на спасение – это обратный путь. Надо бросать все и лететь домой.

– Я хочу домой, – чуть не плача произнес Ким Вонг. – Маргарита Анатольевна, Александр Федорович, Рики, я не хочу тут умирать, это не мой дом.

– И не наш тоже, Ким, – ответил Ромов. – Слышишь меня? Мы не умрем, я уверен, на «Омеге» делают все, чтобы связаться с нами. Там мой брат, он прилетит к нам, надо чуть потерпеть.

– Уже два года, как про нас забыли! – закричал Лодов. – О чем вы говорите, Александр Федорович?! Они кинули нас, и точка!

– Соблюдай субординацию, Иван, – тут же поправил его Джонс.

– Ничего страшного, Рики, – подойдя к изможденному астронавту, сказал Александр. – Сейчас мы все – просто люди. Нет начальников, нет починенных. Мы – люди, и мы не имеем права умирать. Я привел вас сюда, и я даю слово, что до последнего вдоха буду бороться за жизнь, за этот терминал и за каждого из вас, пока мы не победим. А если нам суждено проиграть, то я последний покину терминал.

– Спасибо, сэр, – посмотрев в глаза Ромову, прошептал Джонс.

– Простите меня, Александр Федорович, это всё нервы.

– Все нормально, Иван, все нормально, – сдерживая эмоции, ответил Александр Федорович и поспешил удалиться.

На конец шестого года строительства ситуация на орбите Марса была наихудшей: из одиннадцати тысяч сотрудников и рабочих терминала «Альфа» в живых осталось около трех тысяч человек. Люди находились на краю катастрофы. Ромов даже рассматривал план по эвакуации. Мысленно уговорив себя: еще одна потерянная жизнь – и мы летим домой. Но оставшиеся астронавты вопреки всему цеплялись за жизнь, каждый день совершая неоцененный подвиг на алтарь общей победы.